Упрощенная HTML-версия
БДМ:
То, о чем вы рассказали, Алек-
сандр Владимирович, относится к
действиям post factum — когда банк
уже разорен и надо «вытаскивать»
средства, чтобы удовлетворить
кредиторов. А как насчет профилак-
тики? Оставим пока собственников и
поговорим о надзоре. Как вы счи-
таете, достаточно ли у регулятора
инструментов, чтобы предупредить
подобные банковские беды, воздей-
ствуя на менеджмент?
Полагаю, что Банк России достаточно
последовательно и умело берет на во-
оружение тот опыт и те инструменты
надзора, которые наработаны миро-
вой практикой. У нас, как уже отмеча-
лось, действуют обязательные норма-
тивы, определяющие риски на одного
заемщика или на группу связанных
заемщиков. И банки, соблюдающие
нормативы, избавляют себя от этих
рисков — тут же все понятно.
Действует также четкий и очень
правильный документ, определяю-
щий размер резервов на возможные
потери по ссудам…
БДМ:
Знаменитое положение 254-П, на
которое так часто сетуют банкиры…
Конечно, кто-то говорит, что 254-П свя-
зывает его «по рукам и ногам». Но до-
бросовестные идальновидные банкиры
работают по принятым нормам, тща-
тельно изучая потенциального заемщи-
ка, просчитывая риски, что в итоге по-
могает им принимать верные решения.
БДМ:
Так-то оно так, но только и у
банкиров есть инструмент, дающий
возможность «отспорить» категорию
ссуды, перевести ее в более высокий
разряд. Я говорю о мотивирован-
ном суждении. А если такое право
дадут и регулятору, о чем сегодня
говорят уже вполне уверенно, можно
представить себе, какие разгорятся
«бои местного значения».
Возвращаясь к вашему «надзорному
вопросу», скажу, что инструментов
для эффективной работы у регуля-
тора, на мой взгляд, достаточно. Но
вот сами ситуации, в которых этот
инструментарий применяется, стоит
снова разделить на группы.
В случаях, когда надзор сталки-
вается с явной недобросовестностью
банка, количество и качество ин-
струментов уже не имеют значения.
Любое требование регулятора такие,
с позволения сказать, банки обходят
с легкостью, представляя просто не-
достоверную, «нарисованную» отчет-
ность. И какое-то время могут в таком
режиме существовать, но — сколь ве-
ревочке ни виться…
А вот если речь идет о добросо-
вестном банкире, то здесь может воз-
никнуть и заблуждение, и невольное
завышение оценки той или иной ссу-
ды. Нельзя исключать, что качество
одного и того же актива представи-
тель надзора и банкир могут оцени-
вать неодинаково. Здесь, если хотите,
срабатывает психология: банкиру уж
очень хочется видеть ситуацию в бо-
лее светлых красках, а у регулятора
взгляд, понятно, критический.
БДМ:
Иными словами, на практике
двустороннее мотивированное суж-
дение уже действует, просто законо-
датели запаздывают. На мой взгляд,
получается неравноправие, тем не
менее многие банкиры против этой
поправки.
Суть здесь даже не в неравноправии,
а в том, что надзор без такого права
оказывается, по сути, беспомощным.
Мы все по жизни пользуемся мо-
тивированным суждением, но для
банковского надзора это — профес-
сиональный инструмент. На качество
и эффективность надзора такая по-
правка должна повлиять благотворно,
да и банки смогут минимизировать
риски.
А недовольство банкиров тоже
объяснимо: их цель — получить при-
быль, и все, что сдерживает гонку за
ней, естественно, воспринимается
как досадная помеха. Создать же ре-
зервы — значит, заморозить часть
средств. И чем ниже категория ссу-
ды, тем большую сумму приходится
на это отвлекать. Вот и вся причина
расхождения — вполне естественная.
Другое дело, что качество обсуждения
зависит еще и от профессионализма
каждой из сторон. И резервы повы-
шения качества тут еще значительные,
особенно среди банковских работни-
ков. Могу сказать это, как человек,
преподающий и практикующим бан-
кирам, и сотрудникам надзора. Хотя
и там и здесь есть исключения.
БДМ:
Хочу вернуться к печальной
теме банкротства. Выступая в июле
на банковской конференции в
Санкт-Петербурге, вы сказали, что
лишь 17,5% тех, кого банкротит АСВ,
способны удовлетворить требова-
ния кредиторов в полном объеме.
Во-первых, верно ли я запомнила
цифру, во-вторых, не «плохими» же
активами они расплачиваются? По-
чему же тогда обанкротились?
Причины банкротства могут быть
разными, и в целом они совпадают с
тем, о чем мы говорили в самом на-
чале беседы. Как правило, к краху
приводят общее ухудшение экономи-
ческой ситуации, недооценка рисков,
ошибки менеджеров (я здесь, разуме-
ется, не говорю о случаях преднаме-
ренного банкротства — это совсем
другая тема).
Что касается цифры, то она пра-
вильная, но вот акцент неточный. Не
«лишь», а «целых» 17,5% банкротов
оказываются способными распла-
титься по долгам. Это очень много, и
подобные случаи мы относим к разря-
ду «чудес». И без ложной скромности
отнесу этот факт на счет сотрудников,
Надо видеть границу, которую
ты переходить не должен, ощущать,
когда риск становится чрезмерным, —
твоя это структура или чужая
10
Банки и деловой мир
август 2012
позиция