Упрощенная HTML-версия
120
Банки и деловой мир
июль 2012
post scriptum
О
самореализации и лекарствах от нее
Виталий Коваленко
М
ой товарищ «загорелся» бас-
сейном. Побывал у приятеля
на даче и весь день не вылезал
из воды. Не только плавал, естественно.
Под рукой оказался хороший бар, а за-
куска на плавучих столиках особенно
располагала к беседе. Солнышко отби-
вало волну множеством бликов, а когда
становилось слишком назойливым, по
мановению пальца выдвигалась шторка.
Словом, термы патрициев Древнего Рима
отдыхают. А ст
о
ит удовольствие — мил-
лион в российской валюте. Для мечты не
так уж и дорого…
По данным ВЦИОМа, 78% шагавших
в «Марше миллионов» назвали первооче-
редной для себя ценностью — потреб-
ность в самореализации. Ее недоступ-
ность, получается, и, выталкивает на
«болото» тысячи молодых людей. Такое
увлечение всерьез растревожило власть,
и она кинулась создавать студенческие
клубы по интересам, а особо агрессивных
приглашать в молодежные партии. Задум-
ка, в общем-то, правильная: умная мама
загружает свое чадо чем угодно, лишь бы
отбить охоту «к улице». Беда лишь, что
отмеченный социологами факт — явле-
ние объективное и доселе небывалое.
Во все времена в системемотивацийче-
ловека безусловно доминировал простой
и понятный материальный стимул. А тут
вдруг—бац! —лидером становится спрос
на эфемерную самореализацию. И ладно
бытолько в России, а то ведь весьмирпере-
живает своего рода «сдвиг по фазе».
Первыми пострадали американцы.
В пику Хрущеву они взяли да и построи-
ли у себя «коммунизм». И не к 1980-му,
а к началу 1970-х, когда практически все
семьи в США обзавелись собственными
домами, автомобилями и холодильни-
ками с телевизорами. И наступила у них
«печалька» — желать-то, оказывается,
больше нечего. Спрос стал катастро-
фически падать, и страна закачалась на
грани обвала в жесточайший кризис. По-
требовалось 10 лет, чтобы придумать ле-
карство — добровольно-принудительное
кредитование граждан в виде ипотечной
«пирамиды», в основе которой — искус-
ственный рост цен на недвижимость и ме-
ханизм перекредитования, что позволяло
новый дом для заемщика сделать фактиче-
ски бесплатным. Перед таким искушени-
ем всем довольный американец не устоял.
Заглотив наживку, он стал раскручивать
маховик безудержного потребления.
Чем это закончилось, хорошо извест-
но: ипотечные «пирамиды» породили
фантом деривативов, мир охватила эпи-
демия финансовых «пузырей», и разраз-
ился кризис. Три года бескомпромиссной
борьбы с ним привели к странному ре-
зультату: если до краха Lehman Brothers
сумма внебиржевых деривативов со-
ставляла $656 триллионов, то к середине
прошлого года — $708 триллионов. Нор-
мальному человеку не понять, что стоит
за этими цифрами. Но только не тем, у
кого они на счету. Для них это такие же
доллары, как и все прочие, и обязаны
быть отоварены материальными ценно-
стями. Вот только платить нечем: миро-
вой ВВП — ровно на порядок меньше.
Понятно, что в этих триллионах (а во-
все не в миллиардах, без которых зады-
хается Европа) и кроется первопричина
кризиса. Но не только. По авторитетному
утверждению героя Стругацких, человек,
«материально удовлетворенный», неиз-
бежно тянется к ценностям духовным.
Однако проявляется эта тяга первым
делом — в нежелании работать. Во вся-
ком случае, у станка или в поле. Результат
опять-таки известен: сброс материально-
го производства в Юго-Восточную Азию
и переодевание работников — из «синих
воротничков» в «белые». Увы, превраще-
ние в «офисный планктон» нисколько
не продвинуло новое поколение к само-
реализации. Им, правда, удалось смутные
мечтания родителей, отстоявших жизнь
у станка или кульмана, превратить в осо-
знанную и необходимую ценность. Но от
этого ее недостижимость становится уж
вовсе непереносимой, порождая черную
энергиюразрушения, которая и выплесну-
лась осенью–зимой на площади Москвы.
…Мой учитель токарному делу был че-
ловекомизвестным: сам директор завода с
ним непременно здоровался. И уважение
лишь отчасти вытекало из его умения и
готовности выручить в трудный момент.
Игорь Михайлович Марченко был инте-
ресен как личность. Для него не существо-
вало невозможного, а самодостаточность
опиралась на четыре высоченныхшкафа у
станка, набитых приспособлениями, кото-
рые он сам придумал, изготовил и теперь
мог выточить любую, самую замыслова-
тую деталь. На всю жизнь запомнилось
его утешение: «И чего ты переживаешь?
Инструментальщикомтрудно быть только
первые 10 лет. А потом — легко». Жизнь
и в самом деле убедила, что это правило
применимо к любой профессии.
Таких учителей почти не осталось.
Те, кого они вырастили, и обычный бас-
сейн могут превратить в объект самовы-
ражения. Но, судя по опросам, молодые
рвутся не к тому, чтобы выразить себя,
а чтобы реализовать. Не понимая, ве-
роятно, что для этого потребуется, по
сути, соединить два времени: вчерашнее
трудолюбие и терпение с сегодняшними
технологиями и креативом. Но, с другой
стороны, больше некому. Не отдавать же
такую работу гастарбайтерам?