Упрощенная HTML-версия
обстоятельства. Во-первых, такая мо-
дель работала, и достаточно успеш-
но, — за 10 лет удалось практически
удвоить масштабы отечественной
экономики. И это не просто кра-
сивые цифры ВВП. Мы совершили
мощнейший рывок, построив новые
конкурентоспособные производства,
оснащённые современным оборудо-
ванием и технологиями. Значитель-
но обновив металлургию, мы теперь
сами выпускаем трубы больших диа-
метров, корабельный лист, рельсы для
скоростных магистралей и многие
другие изделия, которые ещё вчера за-
купали. Вдвое выросло производство
автомобилей, и это — совсем другие
машины. Можно ещё вспомнить аг-
ропромышленный комплекс, химию
и ряд других отраслей, успех кото-
рых неразрывно связан с радикаль-
ным технологическим обновлением.
И в этой-то безусловной результатив-
ности, на мой взгляд, как раз и кро-
ется половина ответа на ваш вопрос:
почему не только в 2012-м, но даже
сейчас очень многие и в правитель-
стве, и в экспертном сообществе не
торопятся расставаться с привычной
моделью экономики.
БДМ:
Так, может, и в самом деле стóит
просто перетерпеть: не всегда же
нефть будет ходить вокруг $30–40
за баррель?
Но и к ста долларам вряд ли уже вер-
нётся. Да и не в цене дело. Второй важ-
нейший вывод, вытекающий из дей-
ствующей модели, состоит в том, что
экономика такой страны, как Россия,
в принципе не может строить своё
развитие, опираясь на единственный
источник финансирования. И жизнь,
что называется, поэтапно нам эту ис-
тину продемонстрировала.
Уже в 2010–2011 годах наш источ-
ник доходов стал оскудевать: до 1–2%
упал прирост физических объёмов
традиционных экспортных товаров —
нефти, газа и металлов. Потом цены на
нефть перестали повышаться, а на ме-
таллы пошли вниз, и мы получили уже
отрицательную динамику доходов.
И компенсировать эти потери было
никак невозможно, поскольку эконо-
мика не располагает сколько-нибудь
серьёзным альтернативным источни-
ком финансирования.
Первыми, кстати сказать, на изме-
нение конъюнктуры отреагировали
публичные корпорации с государ-
ственным участием — в полном соот-
ветствии с рыночной моделью поведе-
ния они стали сокращать инвестиции,
причём быстрее, чем остальной биз-
нес. Очень некстати на тот же период
пришлось завершение ряда крупных
государственных проектов. В резуль-
тате возникла инвестиционная пау-
за, которая чисто конъюнктурному
спаду придала устойчивый характер.
Ну а довершил дело осенью–зимой
2014-го валютно-финансовый шок.
На мой взгляд, он оказался более
сильным, чем в 1998-м: мы полу-
чили ситуацию, когда фактически
было утрачено доверие к денежно-
кредитной системе, переставшей вы-
полнять почти все функции, кроме
расчётной.
БДМ:
Но ведь о выводе, который сле-
дует из вашего короткого, но очень
обстоятельного анализа, сегодня не
говорит только ленивый. Мне кажет-
ся, уже всем очевидно, что к «нефтя-
ной игле» нам срочно нужно до-
бавлять «вторую ногу» — развивать
внутренний рынок. Неужели и после
нынешних потрясений мы не начнём
решать эту задачу?
В принципе по самой задаче уже сло-
жился полный консенсус — и среди
либералов, и среди государствен-
ников. А вот когда и как приступать
к её решению — позиции расходятся.
Многие, в том числе и в финансово-
экономическом блоке правительства,
исходят из того, что сегодня у нас
недостаточно ресурсов, чтобы пари-
ровать все угрозы. Поэтому средства
нужно экономить, ждать, когда конъ-
юнктура улучшится, и уже на восхо-
дящем тренде переходить к активной
политике.
Я и мои коллеги в институте счи-
таем, что такая логика неадекватна се-
годняшней ситуации. Даже при цене
$50–60 за баррель мы не получим
устойчивого роста, а значит, и реше-
ние задач, стоящих перед страной от-
кладывается на неопределённый срок.
Но возникает замкнутый круг: пока
экономика не начнёт развиваться,
доходы будут стагнировать, а чтобы
обеспечить рост — нужны ресурсы.
Между тем все основные источники
роста — спрос населения, государ-
ственное потребление, экспорт, им-
порт — тоже в глубокой стагнации,
и, по существу, выключены. И разо-
рвать этот круг (здесь тоже и либе-
ральные, и консервативные экономи-
сты сегодня сходятся) можно только
одним способом: запустив инвести-
ционный процесс.
БДМ:
Действительно, деньги в стране
есть. Но есть и железное прави-
ло: нигде и никогда инвестиции не
приходили в падающую экономику.
Как его обойти?
Нужно сменить точку, с которой мы
рассматриваем сегодняшнюю ситуа-
цию. И тогда наши минусы повернутся
своей положительной стороной. Стра-
на сейчас находится в очень коротком
по времени уникальном состоянии,
когда экономика располагает внутрен-
ним потенциалом— достаточным для
восстановления роста.
В результате валютного шока
экономика получила мощный удар
в виде изменения пропорции цен.
Но нечто подобное произошло и по-
сле 1998 года, когда цены на сырьевые
продукты росли медленнее, чем на
конечные товары. Тогда правитель-
ство Примакова воспользовалось
этим и уже осознанно стало сдер-
живать рост тарифов естественных
монополий, создавая таким образом
условия для развития внутреннего
рынка. Сегодня мы наблюдаем анало-
гичные предпосылки: в прошлом году
цены на моторное топливо выросли
на 5%, а на продукцию машиностро-
ения — на 15–20%. Подобный отрыв
возник и по отношению к ценам на
газ, электроэнергетику. А это значит,
что естественная адаптация эконо-
мики к новым условиям происходит
8
БАНКИ И ДЕЛОВОЙ МИР
АПРЕЛЬ 2016
ПОЗИЦИЯ