Упрощенная HTML-версия
под низкие нефтяные цены»
. Одна-
ко рецессия всё ещё продолжается,
и спад экономики
в этом году сохра-
нится, правда не такой, как в про-
шлом. И хотя инфляция в целом по
прошлому году составила 12,9%,
а в марте нынешнего и вовсе вышла
на вполне сносные 7,3% в годовом
исчислении, для регулятора это —
не ориентиры. Гарантий дальнейше-
го снижения он не видит, поскольку
«в замедлении инфляции значительна
роль разовых благоприятных факто-
ров, таких как снижение мировых
продовольственных цен, хороший
урожай овощей, картофеля, а также
укрепление рубля».
Зато сохраняют-
ся инфляционные риски, связанные
с трудностями адаптации бюджетной
политики к снижению цен на нефть.
Поэтому сохраняется и августовская
ещё ключевая ставка в 11%, которая
делает недопустимо дорогими кре-
дитные деньги для экономики. Оче-
видно, что вступать на таком фоне
в разговоры о переходе к парадигме
развития — значит попусту тратить
слова и время. А вот годика через
полтора к этому можно и вернуться.
От своих планов снизить инфля-
цию до 4% Банк России не отказыва-
ется. Такой шаг
«не только абсолютно
реален, но и просто необходим. Поми-
мо социального эффекта, а инфляция
это прежде всего «налог на бедных»,
низкая инфляция на уровне 4% позво-
лит снизить инвестиционные риски
для бизнеса, способствовать большей
устойчивости валютного курса, сни-
жению рисков и премий за риск», —
считает
Эльвира НАБИУЛЛИНА
.
Но случиться это может — только
к концу 2017 года. Впрочем, за ним,
как известно, следует «президент-
ский» 2018-й, когда ни один здравый
политик реформ не затевает. Так что
время есть, и его достаточно, чтобы
или с эмиром, или с ишаком произо-
шло что-нибудь само собой.
Но ладно бы со стратегией — это
отдельная особенность России, и, как
заметил недавно один из авторов
нашего журнала, «каждый из трёх
центров экономической силы в стра-
не — Минэкономразвития, Мин-
фин и Центральный банк — издают
собственные прогнозы развития».
Но и в тактике позиции регулятора
и его поднадзорных тоже никак не
стыкуются. Пытаясь напомнить, что
за окном всё-таки кризис,
Гарегин
ТОСУНЯН
собрал в своём докладе
ряд конкретных позиций, которые се-
годня объективно возникли в жизни,
и предложил учесть их в надзорной
практике.
Всё они, разумеется, связаны
с главным проявлением кризиса—ро-
стом просроченной задолженности.
В таких условиях банки, естественно,
идут на реструктуризацию ссуд, ста-
раясь помочь заёмщикам стабили-
зировать их финансовое положение.
В связи с этим докладчик считает, что
регулятор мог бы
«предоставить бан-
кам дополнительную возможность не
ухудшать оценки финансового поло-
жения заёмщика при классификации
реструктурируемых ссуд, а также ис-
ключить из категории реструктури-
руемых те случаи, когда банк по согла-
сованию с заёмщиком только меняет
процентную ставку».
Мне этот блок показался не только
здравым и своевременным, но и впол-
не конструктивным. А как по-другому
может происходить адаптация к бы-
стро и радикально меняющейся об-
становке? Это абсолютно нормальная
практика, если, конечно, исходить из
того, что из кризиса мы должны не
только выйти, но и сохранить при
этом максимальное количество бое-
способных «штыков» — как в банков-
ской сфере, так и в других секторах
экономики. Но чтобы процесс этот
действительно обрёл нормальность,
регулятор тоже должен взять на себя
часть ответственности за решения,
к которым вынуждает новая конъюн-
ктура. И она в самом деле порождает
немало случаев, когда заёмщику тре-
буется финансирование, чтобы пога-
сить кредиты в других банках, но это
не сказывается на категории качества
ссуды. А в других подобных случа-
ях — сказывается. Ясность, однако,
нужна и в той, и в другой ситуации,
и понимание её должно быть еди-
ным — как для регулятора, так и для
кредитора.
Весьма разумным представляется
и тезис докладчика о том, что,
«обя-
зывая банк досоздать резерв с целью
МАЙ 2016
БАНКИ И ДЕЛОВОЙ МИР
19
СОБЫТИЯ И КОММЕНТАРИИ
СПЕЦИАЛЬНЫЙ ПАРТНЁР РУБРИКИ