Упрощенная HTML-версия
Если экстраполировать на прозу. А ко-
роткометражки — это рассказы, но-
веллы, где всё ёмко, точно, всё на сво-
ём месте. В моей книге «Виртуальный
Пьеро»—в основном новеллы. Только
один текст претендует на право назы-
ваться «маленькой повестью».
А если спросите, что в кино соот-
ветствует роману, — отвечу: мини-
сериал. Скажем, «Большая переме-
на» — идеальная романная структура.
БДМ:
Чем отличается современная
российская литературная критика от
советской?
Забавно, но я никогда об этом не за-
думывался… Ну, в первую очередь,
конечно, свободой. И сопутствующи-
ми этой свободе безалаберностью, не-
обязательностью. Это можно назвать
гонзо-журналистикой. Кто-то, кто сам
написать ничего стоящего не может,
берётся писать о том, кто что-то напи-
сал, но получается, что пишет о себе
самом, а писать-то нечего, ничем он
не интересен… Такого много в Интер-
нете, это рвётся и в печатные издания.
Я люблю говорить: «Нашу критику
испортил ЖЖ». Мне часто присыла-
ют репортажи, где рассказывается не
о литературном вечере, а о том, как
автор этого текста посетил литератур-
ный вечер. Чувствуете разницу? Чи-
татель ждёт рассказа о мероприятии,
а ему рассказывают о себе любимом…
Вообще, как мне видится, в совре-
менной критике два крыла. Одно —
«толстожурнальная» критика. Она со-
держит глубокий анализ актуальных
произведений и адресована узкому
кругу ценителей этих произведений.
Другое — так называемая текущая
критика, задача которой—помочь чи-
тателю сориентироваться в бескрай-
нем потоке книг, найти «свою» книгу
и обойти «чужую». Наша цель — по-
нять аудиторию книги и передать это
знание максимальному количеству
книголюбов.
В советские времена я критики
не читал. Я не настолько стар. Начал
читать критику уже в перестройку.
Но, как мне кажется, в те годы тоже
было две ветви критики. Одни об-
служивали власть, а другие по мере
возможности старались выживать,
эту власть не обслуживая. Нынешняя
власть литературой почти не интересу-
ется, поэтому критики могут быть сво-
бодными от обслуживания — их об-
служивание никому толком не нужно.
БДМ:
За последние четверть века
изменилась отечественная фанта-
стика?
О-о-о… Радикально! И перемены
эти мне видятся весьма трагичными.
Само слово «фантастика» в примене-
нии к современной литературе ока-
залось скомпрометировано, опоро-
чено. Из фантастики сделали бренд,
выхолостив всё лучшее, что было
в прошлые годы и века, и оказалось,
что умному читателю это неинтерес-
но. В 1970–1980-х в прессе шла дис-
куссия, где фантастику сравнивали
с Золушкой, которую не берут на бал
большой литературы. Так вот в конце
1990-х её взяли на бал книгоиздания,
а в нулевые грязно надругались над
доверчивой девочкой. После чего вы-
толкали с бала, сказав, что таким по-
рочным здесь не место. Сейчас моло-
дому писателю назваться фантастом
как-то даже неприлично. С этим надо
что-то делать, потому что прекрасных
писателей много.
БДМ:
Может ли фантастика предска-
зать и описать будущее? Его элемен-
ты? К примеру — жилище. Ведь у вас
уже есть опыт — вы являлись соста-
вителем и редактором книги «Пятая
стена: 29 фантастических рассказов
о жилище будущего». На что прежде
всего обращают внимание авторы,
пишущие на эту тему?
Фантастика не может предсказывать
будущее конкретно, факты. Если что-
то такое получается, то всё в пределах
погрешности, случайности. Жюль
Верн ничего не придумал — он читал
научно-популярные журналы того
времени, а там всё было. Фантастика
не способна описывать техническое
оснащение будущего. Это литература,
и что-то предсказывать не входит в её
функции. Но фантастика способна
предсказывать отношения в будущем.
Хоть XXII век ещё далеко, но уже
понятно, что «Мир Полудня», ка-
ким его описали Стругацкие, будет
не таким. Уильям Гобсон, описывая
в 1980-е годы киберпанковское обще-
ство, в котором мы теперь живём,
ошибся во всём важном, что касается
техники. У него не так устроены ком-
пьютеры — не персональные, а один
большой сервер и много консолей. По
сути, нет Сети, потому что всё и так на
одном источнике хранения. Но с появ-
лением Интернета отношения в мире
стали такими, какими описал их Гиб-
сон: виртуальная реальность, хакеры,
торговля информацией, транснацио-
нальные корпорации, подменяющие
государства. Гибсон ошибся, описы-
вая технику будущего, но оказался
предельно точен в описании людей
будущего, их характеров и способов
отношений. Мы — такие.
Беседовал
Алекс ГРОМОВ
100
БАНКИ И ДЕЛОВОЙ МИР
ИЮНЬ–ИЮЛЬ 2016
КАЧЕСТВО ЖИЗНИ:
ГЕОГРАФИЯ ДУШИ