Упрощенная HTML-версия
ставка по кредиту аграриям состав-
ляет 7–8%. А в целом для экономи-
ки — вдвое выше. Отсюда и отрица-
тельный рост.
БДМ:
Вряд ли ситуацию можно
изменить простым увеличением
объёма денег. Но именно в этом
либеральные эксперты вас и об-
виняют, приписывая вам идею
«залить экономику деньгами»,
что на деле приведёт только
к полному хаосу.
Для любой конкретной экономи-
ки в каждый момент её развития
существует оптимальный объём
необходимой ей денежной массы.
И если его превысить, инфляция на-
растает. Об этом говорил ещё Кейнс:
когда производственные мощности
загружены, а количество денег уве-
личивается, то они не усваиваются,
и происходит выброс в виде инфля-
ции. Но он же и утверждал: если есть
свободные ресурсы, они связывают
дополнительные деньги, и тогда
выпуск продукции увеличивается,
а цены не растут и даже снижаются.
Мы сегодня находимся намного
левее точки оптимума. За послед-
ние два года Центральный банк со-
кратил объём денег, которые он вы-
давал в экономику после первого
финансового кризиса, примерно на
5 триллионов рублей. Плюс к этому
в результате санкций изъято около
$240 миллиардов иностранных кре-
дитов и инвестиций. Наши эксперты
посчитали, что сейчас для простого
воспроизводства в обрабатываю-
щей промышленности и в некото-
рых отраслях непроизводственной
сферы требуется увеличить креди-
тование на 3,6 триллиона рублей.
Если же ставить задачу выхода на
уровень экономической активности
2012–2013 годов, то в реальный сек-
тор нужно добавить 5–6 триллионов
рублей.
Однако монетаристы упорно
не видят проблемы и твердят, что
всё хорошо, поскольку чем больше
денег в экономике, тем выше ин-
фляция. Но жизнь такой оптимизм
опровергает. И её логику можно без
труда увидеть почти на любом пред-
приятии. В условиях, когда кредит
недоступен и нормальное развитие
невозможно, выбор производителя
невелик: нужно сжать объём кре-
дита, а следовательно, и производ-
ства или переложить груз высоких
процентных ставок на потребителя.
На практике работают оба антисти-
мула, и в результате, с одной сторо-
ны, мы видим сокращение спроса
на деньги и сжатие производства,
а с другой — стремление любыми
способами поднять цены и подтол-
кнуть инфляцию. Статистика между
тем утверждает: именно в те перио-
ды, когда у нас количество денег до-
бавлялось, инфляция снижалась,
и наоборот. Предлагаю обратиться
к графику, он очень наглядно это
демонстрирует.
БДМ:
Иными словами, вы предла-
гаете радикальным образом изме-
нить в стране денежно-кредитную
политику?
Безусловно. Сегодня она опирается на
два основных элемента. Во-первых,
использование высоких процентных
ставок для снижения инфляции. Ре-
альный результат — снижение инве-
стиций и сжатие производства в ре-
альном секторе, а также негативные
изменения в макроэкономике. Второй
принципиальный момент — отказ от
инструментов стабилизации курса
рубля. Сама по себе такая позиция
вызывает удивление. Уже потому хотя
бы, что в конституции страны одно-
значно прописано: главная задача
Центрального банка — стабилизация
курса национальной валюты.
Режим свободного плавания —
это экзотика, которую никто в со-
временной мировой экономике себе
не позволяет. Потому что каждый
резкий спад курса вызывает ин-
фляцию, а следующий за ним рез-
кий подъём — удорожание рубля,
а в российских реалиях это опять-
таки рост цен. Такие «качели» раз-
гоняют инфляцию. Замеры пока-
зывают, что на их долю приходится
от 40 до 80% её роста. Таким об-
разом, таргетирование инфляции,
в котором главным инструментом
выступает переход к свободному
плаванию рубля, привёл на практи-
ке к диаметрально противополож-
ному результату. В целом макроэко-
номические параметры, управление
которыми денежные власти страны
ставят своей основной целью — ин-
фляция и трансграничное движение
капитала — не только не улучши-
лись, но ушли в противоположном
направлении.
Девальвация рубля оказалась
самой большой в условиях кризиса,
в том числе и по сравнению с други-
ми нефтедобывающими странами.
Но самое главное — его дикая во-
латильность, которая никак не мо-
жет быть объяснена с точки зрения
объективных факторов. Сегодня
рубль занижен по отношению к ре-
альной покупательной способности
в 2,5 раза. Запас прочности огром-
ный, и стабилизировать курс можно,
в принципе, на любом уровне — ЗВР
у нас в 2 раза превышают размер де-
нежной базы, а значит, при любых
раскладах в игре на валютном рын-
ке регулятор заведомо выходит по-
бедителем. Но этого не происходит
именно в силу его политики.
В проигрыше оказываются все:
реальный сектор, сфера услуг, тор-
говля и даже бюджет. Есть, впрочем,
и победители. На фоне снижения ре-
ального сектора и ВВП в целом у нас
появилась мощная точка роста —
спекулятивный «пузырь». Он обра-
зовался на Московской бирже, где
произошёл пятикратный рост объё-
ма операций, достигший катастро-
фической величины — 100 триллио-
нов рублей в год. Это в 15 раз больше
нашего ВВП. Удивительный фено-
мен: падают инвестиции, внешне-
торговый оборот — основные фак-
торы, определяющие потребность
в валюте, а объём операций на ва-
лютном рынке стремительно рвётся
вверх.
Единственные и главные бене-
фициары нынешней политики —
10
БАНКИ И ДЕЛОВОЙ МИР
ИЮНЬ–ИЮЛЬ 2016
ПОЗИЦИЯ