Упрощенная HTML-версия
О символе труда, постобществе
и вожделенных корпоративах
Виталий Коваленко
К
аждый день, подъезжая к ВДНХ, я
начинаю искать глазами памятник.
Уже больше полугода, какнамверну-
ли рабочего и колхозницу, но ничего не могу
поделать: всякий раз меня волнует и радует
этот символ созидательного труда. Икажется
символичным, что на своем законном месте
он вновь вознесся в разгар кризиса.
Рабочих сегодня не жалуют, а колхозники
так и вовсе повывелись. В опустевшую нишу
хлынули гастарбайтеры, в основном азиаты
из ближнего, а подальше от Москвы — так
и из дальнего зарубежья.
Надо сказать, что это движение зароди-
лось еще в стародавние стабильные времена,
когда сама мысль о том, чтобы поднять руку
на монумент Мухиной, могла явиться лишь
в кошмарном сне. Но именно тогда прерва-
лось воспроизводство рабочего человека.
Получив всеобщее среднее образование, на-
следники Алексея Журбина категорически
отказывались идти в корабелы. Пришлось
целые кварталы застраивать общежитиями
и приглашать лимитчиков. Так в Россиюпро-
сочилось постиндустриальное общество.
На Западе процесс шел не в пример ре-
шительнее — там заводы целиком стали
перебрасывать поближе к дешевым обще-
житиям. К середине восьмидесятых в реаль-
ном производстве у них остался лишь один
из десяти работающих. Зато Китай на этой
волне превратился в производственный цех
Земли. И совсем уж было приладился по-
восточному мягко прижать к себе развитые
страны, как грянул кризис.
Всему виной это самое «пост». Никако-
го содержания лукавое словечко в себе не
несет — просто жизнь после. После эпо-
хи индустриализации, а заодно и всех ей
предшествовавших эпох, в ходе которых
были найдены технологии удовлетворения
основных нужд цивилизованного человека:
вдоволь еды и одежды, хорошая квартира,
автомобиль… Что еще нужно для счастья?
Наших идеологов выворачивало наизнанку
от того, что под боком вырастает «швед-
ский социализм» — без классовой борьбы
и революций.
Счастье, однако, и на этот раз в руки не да-
лось, уйдя вдаль вместе с горизонтом.Жизнь
«после» оказалась до банальности скучной:
всего-то и требуется — каждый день ходить
на работу. А потому работа утратила всякий
смысл. Это старик Журбин помнил все по-
строенныекораблиимог часамирассказывать
о каждом. А что вспоминать его правнукам,
сбежавшим от грязных профессий, чтобы
стать «офисным планктоном»? Корпоратив-
ные тусовки, к которым работа прикладыва-
ется никому не нужным довеском?
Американцы первыми столкнулись с
массовым стремлением превратить жизнь
в сплошной корпоратив. И с присущим им
прагматизмомнашли эффективное решение:
«счастья» с каждымгодомдолжно становить-
ся больше. По сути это тот же корпоратив, но
с отложенным спросом — чтобы получить
его, надо каждый день ходить на работу. Под
эту задачу-ловушку был включен печатный
станок, введена бросовая ипотека, изобрете-
ныдеривативы—статус сверхдержавыими-
рового эмиссионного центра позволял делать
с финансами все, что угодно. Планктон перед
халявой не устоял и кинулся потреблять.
Эксперты, впрочем, пока не решили, кто пер-
вым — планктон или элиты — включился в
эту гонку. Но для финала это уже не имело
значения: когда объем «пузырей» в десять раз
превысил мировой ВВП, пирамида рухнула и
мир с удивлением проснулся в кризисе.
Подобно бане, он враз всех уравнял. Вме-
сто элитной «семерки» возникла гораздо
более представительная «двадцатка». На
последнем саммите она впервые показала
cвой норов, не только задробив идею аме-
риканцев о продолжении финансовых вли-
ваний, но и заставив их принять обязатель-
ство вдвое сократить бюджетный дефицит
к тринадцатому году. В известной степени,
конечно, это классический «удар по хво-
стам». Важен, однако, политический смысл
демарша: впервые ведущие экономики мира
согласованно и вслух заявили о своем не-
желании расплачиваться по счетам авторов
нынешней модели глобализации. А произ-
несенное желание уже есть действие.
…И в поте лица своего ты будешь добы-
вать хлеб свой насущный — напутствовал
Господь человека, выпроваживая его из рая.
Не думаю, что такая перспектива обрадова-
ла нашего общего предка, но куда деваться:
был он наг и бос и, чтобы просто выжить,
обязан был упорно трудиться. С тех пор
человек своротил не одну гору, земля по-
крылась благоустроенными дорогами и
жилищами, темнота перестала пугать, от-
ступив перед рукотворным светом.
Путь этот, естественно, не был гладким,
случались и мор, и чума, а подчас и ката-
строфы, сотворенные самим человеком.
Наиболее известная из них — гибель Рим-
ской империи. По военной мощи и эконо-
мическому потенциалу ей не было в ту пору
равных. И римлян это сломало. В какой-то
момент они просто тронулись умом, решив,
что уже схватили батька за бороду и остает-
ся только одно: требовать хлеба и зрелищ!
Нравственно обессиленный народ, лишив-
ший себя созидательного начала, варвары
взяли практически голыми руками.
История, как известно, никогда не повто-
ряется. Сегодня у нас в избытке и хлеба, и зре-
лищ. Остается только не тронуться умом.
96
Банки и деловой мир
июль 2010
Post scriptum