Упрощенная HTML-версия
красные яйца; туда стекались хозяйки, повара, дворецкие
и кухарки. Нужно было пережить Великой пост, чтобы
так от души радоваться предстоящему пасхальному изо-
билию. «Нигде этот праздник праздников столько не за-
метен, как в благочестивой Москве, — вспоминал совре-
менник. —Недаром же не только мы, русские, и некоторые
иностранцы издалека стекаются сюда к этому дню, чтобы
только встретить его и насладиться духовно. По мере при-
ближения к празднику уличная жизнь
становится шумливее и разнообраз-
нее, усваивая какой-то особый, при-
личествующий этому дню характер:
магазины широко распахивают свои
двери, не успевая принимать и выпу-
скать посетителей; в окнах булочных и
кондитерских появляются пасхальные
атрибуты; Охотный ряд кипит разною
живностью, предназначенною для
объемистых утроб изнуривших свою
плоть москвичей. Все это движется,
волнуется, шумит…»
В четверг полагалось красить пас-
хальные яйца.. Их покупали— смотря
по количеству домочадцев — сотню
или сразу несколько сотен (по 1 руб.
50 коп. за сотню) и окрашивали сан-
далом, луковой шелухой или разноцветными линючими
лоскутами в красный или мраморный цвет. К крашеным
яйцам должна была быть подана особая, так называемая
четверговая соль. Готовили ее так: обычную соль завора-
чивали в тряпочку и бросали в печку, в самый жар. Через
некоторое время вынимали черный спекшийся сгусток,
толкли в ступке и просеивали. Остатки четверговой соли
хранили весь год: она считалась важным оберегом и лечеб-
ным средством.
Еще одним непревзойденным оберегом считалась чет-
верговая свеча. После службы в Страстной четверг нужно
был донести до дома из церкви горящую свечу. Считалось,
что тот, кому это удастся (то есть свеча не потухнет по до-
роге), счастливо и благополучно проживет потом весь год.
Но даже если свечу все-таки задувало ветром, ее можно
было вновь зажечь у кого-нибудь из родных или знакомых.
Совсем без огонька явиться домой не полагалось, ведь от
четверговой свечи зажигались все домашние лампадки пе-
ред иконами. Оставшийся огарок также тщательно берегли
и зажигали потом, если кто-нибудь из домашних заболе-
вал или случалось еще что-то экстраординарное: родины,
например, или пожар — в Москве, впрочем, как и везде
в России, были уверены, что четверговая свеча способна
спасти и дом от огня, и всех домашних от напастей.
В пятницу готовили пасхи: протирали через решето
творог, мешали его с сахаром, яйцами, сметаной или слив-
ками, толченым миндалем, коринкой (мелким изюмом без
косточек черного цвета), ванилью, сиропом и т.п., поме-
щали в четырехгранную разъемную форму с вырезанными
углубленными буквами «ХВ» и разными растительными
узорами. Получились высокие, в виде пирамид, пасхи: тво-
рожные, шоколадные, малиновые, с цукатами, с изюмом.
Делали и соленые пасхи — на любителя.
Управиться с пасхами полагалось до полудня. В два
часа дня шли в церковь на вынос плащаницы. После служ-
бы ставили куличи — из лучшей муки, с большим количе-
ством яиц и сахара. Куличи долго вымешивали, иногда по
4–6 часов, привлекая к этой трудоемкой работе по очереди
все домашнее народонаселение. Тесто получалось плот-
ное, тяжелое, ярко-желтое от обилия шафрана, подходило
долго, трудно, капризно, и все в доме ходили на цыпочках:
от малейшего шума или тряски тесто могло опасть, и тогда
прощай праздничное лакомство! За ночь хозяйка несколь-
ко раз поднималась и ходила на кухню смотреть, все ли
в порядке. Рано утром в субботу — еще затемно — кули-
чи пекли и тогда же, в корке из ржаного теста, запекали
в русской печи свиные окорока. Волнений при этом была
масса: пропечется ли кулич, не останется ли сырой ветчи-
на. Готовые куличи осторожно раскладывали на пуховые
перинки: до полного их остывания оставался риск, что
опадут, и снова все осторожно ступали по дому и говори-
ли вполголоса.
Потом верх кулича украшали бумажным розаном и са-
харным барашком, добавляли пару красных яиц, все это
заворачивали в салфетку, в другую салфетку увертывали
пасху и несли святить.
К утру субботы дома и дворы блистали чистотой. К ве-
черу накрывали стол — клали лучшую скатерть и доста-
вали лучшую посуду. С вечера ставили на стол закуски,
запеченный окорок, украшенный зеленью и завернутый
в белую бумагу, обязательного масляного барашка на та-
релке: рога из разрезанной пополам и загнутой восковой
свечки, глаза из корицы, а во рту немного зелени, которая
свисала вниз, изображая траву.
апрель 2011
Банки и деловой мир
113
качество жизни:
повторение пройденного