Упрощенная HTML-версия
Многие зиму проводили в деревне.
Постепенно работы у них станови-
лось все меньше и меньше, так как
мясные лавки, булочные, магазины,
рестораны и кухмистерские обзаво-
дились собственными точильными
станками. Работали они в артелях
и в одиночку. В артели нанимались
на биржах, которые находились на
Смоленском рынке и у Спасской За-
ставы.
Со двора во двор с холщевым
мешком за спиной ходили по Москве
татары-старьевщики. Большинство
их приезжало из Казанской, Сим-
бирской, Саратовской и Астрахан-
ской губерний. Основной причиной
их появления в Москве считалось
обезземеливание и невозможность
заняться сельским трудом на родине.
Заниматься скупкой и перепродажей
поношенных вещей старьевщикам
помогало знание цен на толкучих рынках. Ходили на
свой промысел они обычно парами. Нередко старьевщи-
ки прибегали к своим обычным хитростям. Бывало, что
в связи с отъездом, например, человеку нужно сразу про-
дать много скопившегося у него барахла. Окинув взгля-
дом ворох вещей, татарин отбирал из них самые плохие
и покупал за копейки, а про хорошие вещи говорил, что
они ему не нужны. «Ны йдет, ны продам», — говорил
он и уходил. Вскоре во дворе появлялся другой татарин-
старьевщик. Продавец звал его и готов был продать ему
оставшиеся вещи за бесценок. Старьевщики же потом
делили барыш поровну.
На улице к москвичу мог подойти мужчина с двумя
длинными коробками, связанными веревкой и пере-
кинутыми через плечо, и сочувственно поглядев на его
головной убор, сказать: «Переменить надо, господин,
картузик-то». Это был так называемый картузник. Ра-
ботали картузники, как правило, на хозяина.
Ходили по городу и дровоколы. Одетые в отрепья,
в мороз и жару, слонялись они с тяжелыми колунами и
клиньями по Москве, ища работу. Радовались, когда по-
падались дрова второго сорта. При ударе колуном такие
поленья разлетались на две части. Совсем другое дело,
когда попадались поленья первого сорта. В них часто
встречались сучки, в которых увязал колун, и приходи-
лось вбивать клинья, чтобы извлечь его.
Весной из деревень приходили в Москву «капорки»,
или «полольщицы». В конце зимы их нанимали вербов-
щики. Эти вербовщики в качестве задатка давали де-
вушкам 1–2 рубля и забирали у них паспорта. Сначала
они работали в парниках, потом в поле. Зарабатывали в
месяц 12 рублей.
Имела свои «сладкие» стороны и жизнь рабочих
кондитерских фабрик. Вообще кондитерские заведения
были трех видов: большие фабрики, мелкие розничные
фабрики, а также кустарные производства. На больших
фабриках, таких как «Эйнем», например, рабочий день
хоть и длился по девять-десять часов, зато каждый год
предоставлялся двухнедельный отдых. Особенно стро-
го наказывали за поедание продукции фабрики на рабо-
чем месте. За это могли оштрафовать на 3 рубля. Правда
уследить за этим было нелегко, и многие рабочие в ре-
зультате злоупотребления кондитерскими изделиями
наживали себе катар желудка. Поскольку сладкое любят
дети и женщины, неудивительно, что число последних
на фабриках из года в год росло. Платили женщинам по
40–50 копеек в день, так что в месяц заработок состав-
лял 12–15 рублей. За сверхурочную работу, она была
летом и осенью, когда варили варенье, платили вдвое
больше, но и штрафы драли высокие. Заварит работни-
ца кипяток — рубль штрафа, пальцы оближет — два, а
съест конфету — вообще увольнение. Из-за этого ра-
ботницы на фабрике долго не задерживались, а поды-
скивали другую работу и уходили. На их место зимой
приходили из деревни временные рабочие, мармелад-
чики и монпасейщики.
Разными были и предприятия ювелирного промысла.
На окраинах города существовали мастерские, где изго-
товляли украшения «на скорую руку», которые сбывали
в базарные дни на Сухаревском или любом другом рын-
ке. В центре города, на Кузнецком мосту, Петровке или
Тверской, находились мастерские, поставлявшие свои
изделия в крупные магазины. В них работали мастера
достаточно высокого класса.
110
Банки и деловой мир
июль 2011
качество жизни:
повторение пройденного