Упрощенная HTML-версия
Европе беспорядки, и в России — смена царствований и
предреформенный период.
Закревский был бесцеремонен и груб, всем на свете
«тыкал» и не терпел ссылок на закон, говоря в подобных
случаях:
«Закон — это я»
. От него доставалось и студен-
там, и литераторам, и говорунам Английского клуба, и без-
обидным философам-славянофилам, и особенно почему-
то купечеству, которое генерал-губернатор откровенно не
любил и всячески преследовал и угнетал, и вообще чуть
не всякому заметному горожанину. Когда вскоре после
падения «паши» генерал-губернатором сделался генерал-
адъютант П.А. Тучков, он, к изумлению своему, узнал, что
давно уже состоит под полицейским надзором, заведен-
ным Закревским, и вынужден был писать соответствую-
щую бумагу, чтобы себя от надзора освободить.
Самым популярным из московских градоначальников,
кстати, долее всех просидевшим на должности, был князь
Владимир Андреевич Долгоруков, который занимал свой
пост более 30 лет с 1859 по 1891 год. Именно в его честь
по решению Думы впервые одна из городских улиц была
переименована в Долгоруковскую.
Уже немолодой (когда «вступил на московское княже-
ние», ему было 49 лет, что по меркам XIX века было почти
старостью), князь до конца дней сохранял великолепную
выправку и молодцеватость. Он был маленький, корена-
стый, носил каштанового цвета парик, подкрашивал за-
крученные кверху усы и отличался характерным прищу-
ром. Появлялся всегда затянутым в мундир, в эполетах, с
многочисленными орденами на груди. В городе его знали
как человека учтивого, добродушного, уравновешенного и
весьма деликатного. В Петербурге относились по-разному.
Александр II благоволил, поскольку князь был родней им-
ператорской любовницы, а потом второй жены княжны
Екатерины Михайловны Долгоруковой (позднее княгини
Юрьевской); Александр III по той же причине не перено-
сил, ибо вообще терпеть не мог никого из Долгоруковых.
Князь Владимир Андреевич Москву очень любил,
знал досконально, вникал во все мелочи и правил «по-
отечески» — добродушно и без формальностей, «не по за-
кону, а по совести». В городе его звали «Хозяином» и души
в нем не чаяли. У себя, в генерал-губернаторской резиден-
ции, князь устраивал и рауты на Рождество, и большие
приемы в последний день Масленицы. Долгоруков также
непременно посещал все университетские акты и благо-
творительные концерты, все вообще сколько-нибудь за-
метные городские события и был их неотъемлемой при-
надлежностью. Причем, что любопытно, его присутствие
в силу присущего ему добродушия никогда не вызывало
никакого стеснения и натянутости.
Долгоруков был страстный театрал и обязательно бы-
вал на всех московских бенефисах (даже сердился, если
его не приглашали). На Масленицу, на Вербное и на Пасху
он обязательно выезжал на гулянья в открытом экипаже
и показывался публике, учтиво раскланиваясь направо и
налево в ответ на многочисленные приветствия. Впрочем,
чаще его можно было увидеть в неформальной обстанов-
ке: он каждое утро пешком, безо всякой охраны, прогули-
вался по Тверской. В Москве князя очень уважали, и мно-
гие конфликты улаживались исключительно его тактом и
авторитетом.
В 1891 году, вскоре после 30-летнего юбилея своего мо-
сковского губернаторства, небывало пышно отпраздно-
ванного в городе, он был отставлен императором, уехал за
границу и через несколько месяцев умер.
На место Долгорукова был прислан из Петербурга вели-
кий князь Сергей Александрович—и не пришелся ко двору.
Москва так и не смогла ему простить отставки «Хозяина».
К тому же великий князь был чужак, петербуржец, держал-
ся (будучи от природы человеком застенчивым и закрытым)
сухо и неприветливо, «по-столичному», в городе бывал не-
часто, предпочитал свою резиденцию в Нескучном, а летом
подмосковное Ильинское, без охраны не появлялся. Его
считали гордым, мелочным, обидчивым, за глаза обвиняли
в Ходынской трагедии, — словом, не любили.
Великий князь Сергей Александрович
Князь В.А. Долгоруков
Граф А.А. Закревский
102
Банки и деловой мир
сентябрь 2011
качество жизни:
повторение пройденного