Упрощенная HTML-версия
цена кризиса — это падение уровня жизни населения (то
есть спроса) под воздействием тех самых естественных
процессов исправления диспропорций.
Поскольку снижение спроса ведет и к снижению до-
ходов, равновесное состояние лежит ниже, чем уровень
спроса, соответствующий текущему уровню доходов, то
есть примерно на $3 триллиона в год ниже, чем сейчас
(напомню, что речь идет о ситуации в США). Это означает
падение уровня спроса населения примерно на $6 трил-
лионов в год. Такая цифра получается разными способа-
ми — и оценкой межотраслевого баланса США, и изуче-
нием структуры доходов и расходов населения. На первый
взгляд, она выглядит фантастически, поскольку означает
падение уровня жизни населения более чем вдвое. Одна-
ко это только на первый взгляд. Достаточно посмотреть
на средние доходы американских домохозяйств, которые
сегодня, если считать инфляцию честно, соответствуют
примерно уровню 1963 года. При тех ценах на услуги, в
частности на здравоохранение.
Понятно, что реализация такого сценария — это ка-
тастрофа, причем не только финансовая и экономиче-
ская, но и социально-политическая. Дело в том, что со-
временная западная политическая система осуществляет
взаимодействие элиты и общества через средний класс,
то есть людей с типовым потребительским поведением, в
том числе и в политической сфере. Но по итогам кризиса
«средний» класс исчезнет полностью, и как быть в такой
ситуации, непонятно. Тема эта практически не обсужда-
ется публично (и можно только предположить, как она
обсуждается в среде так называемых «силовиков»). Что
не мешает сделать общий вывод: социально-политическое
устройство многих современных государств по оконча-
нии кризиса изменится радикально.
Изменится, кстати, и элита. Последние 30 лет, на фоне
опережающего, по сравнению с экономикой, роста лик-
видности, очень выросла экономическая и особенно фи-
нансовая элита. Ей в процессе кризиса придется сильно
ужаться, раза в три как минимум, что скорее всего при-
ведет к серьезным внутриэлитным конфликтам, которых
на Западе не помнят уже многие десятилетия.
Остается уделить время последним двум вопросам.
Анализ предыдущего пункта показывает, что посткри-
зисное общество будет сильно отличаться от нынешне-
го, по структуре доходов — в частности. А это значит,
что сравнивать нынешнее общество и будущее на чисто
экономическом уровне просто нельзя, это некорректно.
С моей точки зрения, главным вопросом, который бу-
дет определять картину этих обществ, станет вопрос о
справедливости. Сегодня он решается в рамках терминов
«свобода» и «демократия», однако падение уровня жизни
в два раза и исчезновение феномена среднего класса силь-
но скомпрометирует всю систему доводов, построенную
на этих терминах. И неминуемо появятся новые варианты
справедливости. Причем как минимум по трем основным
направлениям.
Первое — религиозное. Христианство тут отстает, а
вот разные тоталитарные секты преуспевают. Причем
на первом месте здесь явно идет ислам, хотя у него есть
явное слабое место: «запечатанная» в священных текстах
экономическая система раннего средневековья сильно ме-
шает его экономическому развитию. Не исключено, впро-
чем, что ислам сумеет преодолеть эту
проблему, и соответствующие намеки
уже есть.
Второе — возвращение к социали-
стическим принципам. Их очень дол-
го и целенаправленно вытравляли из
сознания населения, однако вытрави-
ли не до конца, и я думаю, что ренессанс соответствую-
щих идей вполне возможен. Особенно если социалисти-
ческую экономическую практику возьмут на вооружение
религиозные группы.
Третье — национализм, который в приложении к Ев-
ропе примет, скорее всего, форму откровенного фашизма.
Тут далеко ходить не надо, достаточно посмотреть на При-
балтику, где разворачивается практически социальная ка-
тастрофа, и на этом фоне расцвели пышным цветом соот-
ветствующие идеи. На них, однако, дело не успокоится. Не
исключено, что придумают еще что-то, хотя и сказанного
уже достаточно, чтобы понять: посткризисные страны смо-
гут обладать очень широким спектром идейных и экономи-
ческих механизмов. И на самом деле это хорошо, поскольку
существенно ускорит пути выхода из кризиса.
Ну, и последний, пятый вопрос. Что делать? Тут мне
много чего можно сказать, но делать я этого не буду. Пре-
жде всего потому, что социально-политический запрос на
соответствующую тему еще не сформировался, а значит,
тратить время на разработку системных планов еще рано.
А тактические моменты можно найти у меня в статьях,
отдельно их описывать неинтересно, они должны быть
привязаны к реальности.
Но одну вещь сказать нужно. Сегодня у нас нет круп-
ных экономических (да и политических) институтов,
которые могли бы посмотреть на ситуацию не через на-
учный мейнстрим, а он, как мы уже видели, полностью
провалился. И самым главным научно-практическим вы-
водом, который я хочу сделать по итогам этого обсуж-
дения: такие институты нужно срочно создавать и про-
пускать через них всех, кто сможет внести свой вклад в
борьбу с последствиями кризиса и построение посткри-
зисного мира.
Главный механизм кризиса — структурные
перекосы, возникшие из-за постоянного
кредитного стимулирования спроса
30
Банки и деловой мир
ноябрь 2011
Без границ:
Мир на грани