Упрощенная HTML-версия
зрения какая-то рефлексия, безуслов-
но, полезна.
БДМ:
Но все-таки такой крутой пово-
рот. Выходит, шесть лет учебы, опыт
работы — и все напрасно?
Ни в коем случае! Есть такое поня-
тие — «жизненная школа». И мое пер-
вое место работы стало для меня не
просто стартовой площадкой. Это же
завод: здесь все на виду. Если ты что-
то сделал не так, тебе об этом скажут
открыто, да и слов особо подбирать не
станут. У меня вроде и прежде с чув-
ством ответственности было неплохо,
так воспитали в семье, но на заводе оно
наполнилось взрослым смыслом. Там
я поняла, что именно от меня, вполне
конкретного технолога, зависит конеч-
ный результат, что в производствен-
ном процессе нет «пустых мест». Эта
профессия дала мне и умение систем-
но мыслить. Потому что технолог дол-
жен понимать, «как все это работает»,
то есть разложить на детали и узлы и
видеть их связь.
Кроме того, я научилась не бояться
людей. Честно говоря, на первых по-
рах для меня выходы на участок были
прямо-таки испытанием характера: а
что скажут, как оценят? Рабочие при-
выкли высказывать все прямо, без
скидок на возраст или неопытность. И
порой достаточно жестко…
И поскольку я эти правила приня-
ла, точнее, они нормально вписались в
мои жизненные принципы, довольно
скоро мне стало на заводе вполне ком-
фортно. Поэтому и переход на другое
поле деятельности не стал для меня
каким-то шоком.
БДМ:
Если не считать того, что новое
дело пришлось осваивать с нуля…
В этом смысле я была не одинока. Поч-
ти все мы, начинающие банкиры, учи-
лись на переводных книгах, которые
в ту пору появились в достаточном
количестве. Но я быстро поняла, что
нужна и какая-то базовая подготовка,
и пошла учиться, как принято гово-
рить, «без отрыва от производства».
То есть теорию и практику пришлось
постигать параллельно.
БДМ:
Вашу банковскую карьеру
можно без всяких натяжек назвать
очень успешной — все время вперед
и вверх. Вам не мешал тот факт
биографии, что вы принадлежите к
прекрасной, но, по стереотипному
мнению, «слабой» половине челове-
чества?
Нисколько. Не знаю, возможно, мне
так повезло, но никогда в своей жиз-
ни и карьере я не ощущала ни малей-
шей дискриминации по гендерному
признаку. Разве что иногда, впервые
встретившись с каким-то важным пар-
тнером, видела в его взгляде некоторое
удивление, смешанное с недоверием.
Но через пять минут это проходило: в
конце концов, какая разница, мужчина
перед тобой или женщина, — главное,
чтобы человек дело знал.
БДМ:
Надо полагать, что и как руко-
водитель вы следуете этим принци-
пам?
Не всегда. Например, в охранное пред-
приятие или в инкассациюмыженщин
не принимаем— все-таки это мужское
дело, во всяком случае, по моему мне-
нию. Что касается остальных позиций,
рядовых или руководящих, здесь глав-
ное — деловые качества, способности,
применимость к тому или иному виду
деятельности. И здесь иногда отбор
по гендерному признаку выходит сам
собой. Например, почему во фронт-
офисах работают, в основном, жен-
щины? Да потому что у них терпения
больше, они очень внимательны к ме-
лочам — ничего не забудут, учтут все
детали и нюансы. И конечно, женщи-
ны более осторожны, аккуратны, не
склонны к излишним рискам. Муж-
ской плюс — умение мыслить страте-
гически, зато «мелочами» они готовы
поступиться. И, как правило, они бо-
лее азартны, риск у них, что называет-
ся, — в крови. Вот и получается, что
в данном случае надо не теснить, не
выталкивать друг друга, а дополнять.
Недаром же мы созданы разными.
БДМ:
Считается, однако, что женщина-
ми легче манипулировать, они более
эмоциональны, впечатлительны…
Манипулировать легко теми, ктоне уве-
рен в себе, независимо от пола. Эмоции
здесь мало что решают. А вообще-то
женщины более устойчивы к стрессам,
и в самые тяжелые времена это под-
тверждалось жизнью. Не буду уходить
глубоко в историю, приведу совсем све-
жий пример, осени 2008-го, когда как
раз наши операционные работники,
часто совсем молоденькие девчонки,
оказались, как говорится, «на передо-
вой». Это им обрывали телефон запа-
никовавшие клиенты, это им приходи-
лось уговаривать людей не торопиться
с изъятием вкладов. И нужно было не
поддаться этой всеобщей истерии, ко-
торую, уж извините, но хорошо подпи-
тывали и ваши коллеги-журналисты.
БДМ:
Упрек принимаю, отлично пом-
ню то сумасшедшее давление. А как
вы лично переживали эти дни, не
страшно было?
Неуютно… Вроде бы и не первый кри-
зис за мою банковскую жизнь, и гото-
виться к нему мы начали загодя, создав
«подушку ликвидности», а все равно
тревога не покидала. Даже кризис 1998-
го был не таким масштабным, во вся-
ком случае у нас, в Нижнем Новгороде,
подобной паники я не припомню.
БДМ:
Но если и вы тревожились, и ре-
альная ситуация оказалась близка к
критической, как же справились-то?
Тревога и паника — вещи разные. В са-
мых критических ситуациях надо не те-
рять головы и сохранять присутствие
духа. И—делать свое дело, предприни-
мать какие-то шаги, которые дали бы
конкретный результат. Я сказала уже,
что еще весной-летом, предвидя по-
добное развитие событий, мы начали
создавать ту самую «подушку ликвид-
ности». Но когда случился первый при-
ступ паники, стало ясно, что эту «поду-
шку» очень быстро могут растащить по
перышку. Поэтому мы приняли меры и
организовали серию тренингов для со-
трудников фронт-офиса: как общаться
с паникующими вкладчиками. Готовых
программ не было, поэтому нам при-
шлось наскоро слепить свою из того,
что было под рукой, что-то добавить…
8
Банки и деловой мир
март 2012
позиция