Упрощенная HTML-версия
исторической науки, начиная с 60-х го-
дов ХХ века и по сию пору, можно смело
назвать выдающимися. Но научные до-
стижения оседают в немногих головах
(чаще в кабинетах), а трактовка исто-
рии — вопрос идеологический. И здесь
народу мало
знать
, он хочет
любить
.
Почему, несмотря ни на что, продолжа-
ет ценить нашу литературу? Потому что
Пушкина
любят
. Толстого, Достоевско-
го, Булгакова, Есенина, Мандельшта-
ма—любят. Любят личностно, как один
человек любит другого человека. Об их
жизни знают очень много и всегда рады
узнать ещё больше. Любимые русские
писатели — главные герои эпохи, в ко-
торуюонижили, и герои с заслуженным
ореолом благородства. Мандельштам—
самая прославленная жертва периода
репрессий, потому что он сам «вызвал
огонь на себя» и, не побоимся сказать,
спас честь русской поэзии, нашу честь:
…За гремучую доблесть грядущих
веков,
За высокое племя людей…
А Булгаков совершал свой подвиг
втайне, иначе бы у нас не было «Мастера
иМаргариты».
История же, скажем прямо, не до-
петровская, а допушкинская, мало кого
привлекает. Первый капитальный труд
по истории почти тысячелетнего госу-
дарства появилсяна глазах тогожеПуш-
кина, ионназвалКарамзина «Колумбом
русской истории». Все восхищаются
этими словами и воспринимают их как
комплимент великому историку, в ком-
плиментах не нуждающемуся. А если
в эти слова вдуматься? В них горькая
ирония и констатация чудовищного
факта: собственная история — полней-
шая terra incognitа. Это при том, что
тонкий слой тогдашней интеллигенции
отличался глубокой образованностью.
Всё, что можно было узнать в тогдаш-
нейЕвропе, вРоссиивеликолепно знали.
Кроме собственной истории. Карамзин
дал толчок исторической науке, но лю-
бимым и читаемым автором отнюдь не
стал. Еготруд сделалсядостояниемумов,
но не сердец. Отношение к истории
(своей) осталось прежним. Корни этой
недоброй традиции очень глубоки. Сей-
час мы не успеем их проанализировать.
Но уместно сказать, что эпоху Алексея
Михайловича, главнейшим событием
которой был раскол Русской Право-
славной Церкви, все наши историки на-
зывают временем национальной траге-
дии и спланированной идеологической
диверсии. Последствия этой диверсии
мы ощущаем до сих пор. Преодолеть
их необходимо. Незнание истории, осо-
бенно своей собственной, губительно.
Оно чревато неблагодарностью, а не-
благодарность — моральная категория.
Кто такой Андрей Боголюбский? Исто-
рики знают, Святцы знают, энциклопе-
дии знают, Интернет тоже знает. А кто
знает лично? Без этого человека нашей
страны просто бы не существовало, ни
нашей культуры, ни нас самих. Ведь он
«всего-навсего» — основатель северо-
восточной Руси, государства, в котором
мы сегодня живём. А ещё его называли
новым Соломоном. Нам есть кем гор-
диться, когоблагодаритьилюбить. Имы
с ними всеми непременно встретимся.
БДМ:
В вашем произведении «Виль-
гельм Молчаливый» главный герой
произносит: «Ну если подходить со
всей строгостью, то двух одинаковых
людей вряд ли можно будет отыскать».
Уникальность каждого человека под-
тверждена естественными науками.
Она запечатлена у нас на кончиках паль-
цев, в радужной оболочке глаза, а для
особо сомневающихся—в каждойклет-
ке организма, вДНК. Значит, каждыйче-
ловек несёт на себе индивидуальнуюпе-
чать Создателя. К великому сожалению,
вспоминают об этом только тогда, когда
человек либо совершает преступление,
либо становится его объектом.
Когда мы обнаруживаем клочок
холста или бумаги, два–три штриха на
котором удаётся атрибутировать как
принадлежащие известному художнику,
мы празднуем это событие. Так ли бла-
гоговейно относимся мы к созданиям
Творца всего сущего?
БДМ:
Что вас больше всего привлекает
в прежних эпохах?
То же, что и в нынешней. Человек, его
взаимоотношения с другими людь-
ми. И с Высшим Началом. Ведь это
тоже диалог. «Небо говорит без слов»
(Конфуций), но оно говорит с каж-
дым, и неумолчно. А эпоха — это вре-
мя действия, время, отпущенное для
свершения судьбы. Над теми, кто слаб
духом, эпоха довлеет гораздо сильнее.
Люди широкого духовного кругозо-
ра в самые тяжёлые времена черпали
силы во временах минувших и так за-
ручались надеждой на будущее. Данте,
хлебнувший в свой век все горести
земного бытия, духом обогнал все по-
следующие эпохи и, кажется, уже об-
гоняет нашу.
Душа бессмертна, значит, про-
шлое — часть нашей жизни, и общей
и личной. Знать его необходимо. Псал-
мопевец говорит (три тысячи лет на-
зад!): «Размышляю о днях древних, бе-
седую с сердцем моим…» (Пс. 76).
БДМ:
Вы автор эссе «О Михаиле Бул-
гакове и «собачьем сердце». В чём
секрет того, что именно Булгаков,
живший в другую историческую эпоху,
по-прежнему является одним из самых
востребованных и актуальных писате-
лей?
Булгаков — это часть того великого ис-
кусства, которое служит мостом между
нашим материальным миром, «страной
тени смертной» (пророк Исайя) и ми-
ром духовным, в котором «нет времени
и смерти» (Чарльз Диккенс). Следова-
тельно, оно бессмертно. Судьба же бул-
гаковского романа «Мастер и Маргари-
та» совершенно ни с чем не сравнима
и выходит за рамки наших представле-
ний о литературном процессе. Он про-
лежал под спудомоколо 30 лет, что, в об-
щем, не так уж много. Но хранился он
в строжайшей тайне, и его обнаружение
могло привести к тяжёлым последстви-
ям для хранителей и к гибели самого
текста. Когда же он был наконец опу-
бликован, он пришёл к читателю, в пря-
мом смысле изнывавшему от духовной
жажды. То, что случилось вслед за этим,
нельзя назвать успехом, нельзя назвать
славой. Эта книга стала счастьем целого
народа.
Беседовал
Алекс ГРОМОВ
100
БАНКИ И ДЕЛОВОЙ МИР
НОЯБРЬ 2014
КАЧЕСТВО ЖИЗНИ:
ГЕОГРАФИЯ ДУШИ