Упрощенная HTML-версия
последних лет, доказывают, что из-
лишнее неравенство не способствует,
а вредит росту. Во-вторых, развиваю-
щиеся страны, на которые все радова-
лись, когда они заваливали мир пла-
щами и игрушками, теперь активно
наращивают инвестиционный сегмент
своего экспорта. Аргентина, например,
успешно поставляет гражданские са-
молёты, а Китай предлагает под ключ
свои проекты высокоскоростных же-
лезнодорожных магистралей. Иными
словами, развитые страны утрачивают
своё главное конкурентное преиму-
щество — монополию в сфере техно-
логий.
БДМ:
Но ведь и для России это очень
тревожный звоночек?
И звоночек, и пример — хорошему ни
у кого не грех поучиться. Важно толь-
ко не упустить при этом суть. А она
сегодня и для развитых стран, и для
развивающихся едина — формиро-
вание новой экономической модели
развития. Ещё раз подчеркну: неваж-
но, каким «измом» её потом назовут,
нам не «шашечки» нужны, нам нужно
ехать. А как ехать — пока неизвестно.
Есть отдельные элементы, успешные
практики, но цельного понимания
нет. И для России в связи с этим воз-
никают очень сильные позиции.
Ключевой вопрос сегодня — роль
и место государства в экономике. Гло-
бальный кризис вынудил практически
все государства мира активизировать
своё вмешательство в хозяйственную
жизнь: накачивать ликвидностью фи-
нансовые системы, заботиться о сни-
жении безработицы, национализиро-
вать тонущие предприятия. В лидерах,
по иронии судьбы, как раз американцы,
которые громче всех призывали к сво-
бодному рынку. И это — не временное
отступление от правила. Это условие
стабильного развития, суть которого
в переходе к реальному признанию
человеческого фактора главным ре-
сурсом экономики. Об этом уже мно-
гие десятилетия все говорят, но — из
толерантных соображений продолжая
ввозить иммигрантов. Теперь же эта
реальность должна стать стержнем
новой модели и придать ей явно выра-
женный социальный характер.
БДМ:
Целиком с вами согласен. Но не
могу взять в толк: какая здесь связь
с российской спецификой выхода
из кризиса, которая состоит, как мы
только что признали, в радикальной
перестройке структуры нашей про-
мышленности?
Попробуюобъяснить. В 1987 году наши
соотечественники были признаны са-
мыми умными и талантливыми в мире:
было зарегистрировано 83,7 тысячи
изобретений — больше, чем в любой
другой стране. А теперь Россия по это-
му критерию в 4 раза уступает США
и Германии, а Японии — в 18 раз! Зна-
чит ли это, что россияне так поглупе-
ли? Отнюдь, по удельному весу специ-
алистов с высшим образованием мы
по-прежнему на первом месте в мире.
И это наше огромное конкурентное
преимущество: в побудительной моти-
вации молодёжи продолжает стабиль-
но доминировать стремление к само-
реализации.
Другой вопрос, что развить и пол-
ноценно применить свои знания она
не может: получив диплом, молодой
человек оказывается, как правило, ни-
кому не нужен. И прежде всего в не-
сырьевом инвестиционном секторе —
зарплата здесь все годы реформ была
существенно ниже средней по стране.
В то время как в топливно-энерге-
тическом комплексе она в 2-3 раза
превышала среднюю. Надо ли гово-
рить, что такая реальность ломает
в молодых людях любое стремление
к самореализации. Особенно если до-
бавить к этому, что доля инвестиций
в машиностроение сократилась более
чем втрое, затраты на исследования
и разработки у нас в 3–4 раза ниже,
чем в развитых странах, а финансиро-
вание науки из федерального бюдже-
та — в 8–10 раз!
В этом коренная причина при-
митивизации и деинтеллектуализа-
ции экономики. И устранить её «не-
видимая рука» не в состоянии. Уже
потому хотя бы, что сегодняшняя
реальность — это, извините, её рук
дело. И дело это продолжает жить.
В частности, в виде так называемых
структурных реформ. Утверждается,
что мы резво проводили их в начале
нулевых, а потом будто бы прекрати-
ли, и стало плохо. Но что такое струк-
турная реформа? На нормальном рус-
ском языке — это коммерциализация,
установка на самоокупаемость всего
и вся. В том числе максимальное са-
мофинансирование науки, образо-
вания, культуры и здравоохранения.
Курс этот и сегодня реализуется, что
абсолютно контрпродуктивно как для
страны в целом, так и для реиндустри-
ализации её экономики.
БДМ:
Знаете, меня всё время подмы-
вает порекомендовать нашим «ры-
ночникам», чтобы они предложили,
скажем, главе «ЛУКОЙЛа» или даже
Сбербанка перевести на самоокупае-
мость бухгалтерию компании. Очень
хотелось бы при этом присутство-
вать и услышать реакцию…
Я бы тоже с удовольствием послушал.
Но если всерьёз, то реакция уже есть.
Последние события в мировой эко-
номике убедительно показывают, что
выход из кризиса требует нового по-
нимания движущих сил развития и,
соответственно, принципиально но-
вой модели, адекватно отражающей
современные социально-экономиче-
ские реалии. Сердцевина её — взаи-
моотношения государства и рынка,
которые в действительности гораздо
более сложны, чем это представлено
в неолиберальных теориях и моделях.
Дело в том, что рынок превос-
ходно выявляет и удовлетворяет
частные предпочтения индивидов.
Но это только часть палитры. В со-
временном социуме существует ещё
и большой блок общественных ин-
тересов. Их рынок, как правило, «не
видит». Между тем весь прошлый
век блок этот бурно нарастал, и се-
годня тенденция сохраняется. Чтобы
убедиться, достаточно посмотреть
бюджеты любой страны. Социаль-
ные расходы в них неуклонно растут,
но — признаются вынужденными,
поскольку отвлекают часть ресурсов
10
БАНКИ И ДЕЛОВОЙ МИР
МАЙ 2015
ПОЗИЦИЯ