Упрощенная HTML-версия
в учебниках. А в них, между прочим,
преподносили самые современные по
тем временам либеральные идеи. Что
государство, например, главный враг
свободного рынка. И мы, как заведён-
ные, повторяли эту мантру. И не про-
сто повторяли, но и демонизировали
государство, отказывая ему в праве
влиять на экономическую ситуацию.
Нынешняя ущербная структура
нашей промышленности — тоже дело
вполне рукотворное, поскольку пол-
ностью соответствует либеральной
теории естественных конкурентных
преимуществ. Суть её проста. Допу-
стим, в вашей стране хорошо получа-
ется производство пеньки. Поняв это,
другая страна говорит: «У вас хорошая
пенька. Мы будем её покупать. А у нас
лучше выходят телевизоры, айфоны,
компьютеры, да и колбаса отличная.
Так что всё это мы вам будем постав-
лять в любом количестве и на долгие
времена». Как мы теперь убедились,
столь заманчивый и вполне логичный
внешне подход обрекает опекаемую
страну на сползание в экономическое
захолустье.
БДМ:
И много таких вредоносных
«мантр»?
Большинство их вытекает из постула-
та о «невидимой руке» рынка, которая
якобы способна всё в экономике сба-
лансировать и управить. Правда, сам
термин в последнее время стараются
не употреблять, но мы по-прежнему
продолжаем молиться на макроэко-
номическую стабильность, что на
простом языке означает низкую ин-
фляцию. Считается, что она не долж-
на превышать 3–4%. Тогда понизится
стоимость кредита, возникнет долго-
срочное кредитование, и сам собой
начнётся инвестиционный бум.
Сюда же примыкает рестриктив-
ная денежная политика. Она также
считается безальтернативной, по-
скольку сдерживает инфляцию, при
которой невозможна никакая эконо-
мическая активность. Эти простень-
кие логические трёхходовки, якобы
приоткрывающие для причастных
действие «невидимой руки», весьма
далеки от реальной жизни. Исследо-
вания показывают, что дорогие день-
ги — лишь одно из препятствий. А
главный барьер, останавливающий
и кредитора, и заёмщика, — в страхе,
что ссуду на организацию производ-
ства не удастся вернуть, поскольку нет
гарантий сбыта новой продукции или
хотя бы ориентиров, позволяющих
внятно оценить эти риски. Нагляд-
ный пример — неуверенность агра-
риев, которые могли бы нарастить
выпуск отечественных продуктов, но
опасаются, что через год-два импорт
вернётся и им опять придётся уходить
с рынка под давлением демпинга.
БДМ:
Извините, Руслан Семёнович,
но я боюсь даже упоминать о вашем
чуть ранее высказанном обещании,
что у России есть шанс оказаться,
наконец, в общем мировом тренде
стран, формирующих новую эконо-
мическую модель развития…
А вы не бойтесь. Многое ведь зависит
ещё и от той точки, с которой оцени-
вается ситуация. Вполне допускаю,
что через два–три десятка лет мои
коллеги-экономисты будут считать
величайшим конкурентным преиму-
ществом России тот удивительный
факт, что на жизни одного поколения
произошло крушение двух ведущих
экономических моделей — социали-
стической и капиталистической.
Живая память — очень сильная
штука. Она, конечно, может и ме-
шать, как сейчас, когда деньги надо
тратить, а Минфин с Центробанком
их зажимают. И хорошо понятно по-
чему: всем памятен дефолт 1998 года,
когда страна осталась совсем уж с пу-
стой кубышкой. Но память и помога-
ет. За короткий срок без особого шума
государство возродило оборонно-
промышленный комплекс, и мы полу-
чили сегодня принципиально иную
армию. Успеху способствовали как
минимум два обстоятельства. Во-
первых, специфичность рынка: у по-
купателя и продавца на нём, по сути,
один распорядитель кредита. А во-
вторых, не нужна антимонопольная
служба — конкуренция здесь задаёт-
ся «свыше». Но именно поэтому нель-
зя перегнуть с импортозамещением
и скатиться в самоизоляцию. Без кон-
куренции на внутреннем рынке стра-
на в считанные годы утратит то новое
качество жизни, которое с таким тру-
дом нам досталось. И принципиально
важно, что сегодня это никому не надо
доказывать — помним.
БДМ:
Но вы действительно считаете,
что мы присутствуем при крахе капи-
талистической модели?
В её сегодняшней неолиберальной
версии — безусловно. Мировой кри-
зис ведь начался не в 2008 году, как
все считают. До конца 1970-х та же
Европа чётко двигалась в русле соци-
альной экономики, во многом, кстати
сказать, беря пример с Советского Со-
юза. А потом возникли кризисные яв-
ления, и с лёгкой руки Маргарет Тэт-
чер был провозглашён диаметрально
противоположный лозунг: «Требуется
больше неравенства». Под эту идеоло-
гическую по своей сути задачу — если
не вылечить, то хотя бы удержать на
плаву капитализм — и возникла нео-
либеральная модель экономики. Чем
всё закончилось, хорошо известно.
Добавлю лишь несколько моментов.
Во-первых, даже такие гуру со-
временной экономической науки, как
Пол Кругман и Джозеф Стиглиц, опи-
раясь на эмпирические исследования
Нельзя скатиться
в самоизоляцию
:
без конкуренции
на внутреннем
рынке страна в считанные
годы утратит
новое
качество жизни
, которое
с таким трудом
нам досталось
МАЙ 2015
БАНКИ И ДЕЛОВОЙ МИР
9
ПОЗИЦИЯ