Упрощенная HTML-версия
БДМ:
Елена Акимовна, об умирании
действующей модели розницы вы за-
говорили ещё два года назад. Но тогда
к вашим словам никто не решился
отнестись всерьёз. Да и сегодня ещё
многие эксперты объясняют причины
спада кризисом и связанным с ним па-
дением доходов. А что на самом деле
происходит на этом сегменте рынка?
Модель выработала свой ресурс. Для
специалистов это стало очевидным ещё
в конце 2013 года, когда НБКИ опу-
бликовало статистику: на 1 июня доля
граждан, оформивших на себя более
пяти кредитов, достигла 9,6% от обще-
го количества заёмщиков, тогда как го-
дом ранее этот показатель не превышал
6,3%. И никто не акцентировал внима-
ние на том, что, по данным опросов, кре-
диты имеют меньше 30% домохозяйств.
Тут же начались охи и ахи о закредито-
ванности россиян. Правда, специали-
сты НБКИ вскоре уточнили, что пока-
затель долговой нагрузки на россиян
(DTI) по-прежнему остаётся далёким от
критической отметки и перекредитован
только «маргинальный» сегмент росси-
ян, которые взяли много коротких ссуд,
вследствие чего и возросла их долговая
нагрузка.
Но всё дело в том, что именно под
этот сегмент клиентов с наименьши-
ми доходами и была «заточена» модель
необеспеченного розничного кредито-
вания: небольшие суммы, на короткий
срок и под высокий процент.
БДМ:
Как же, хорошо помню, как в «Рус-
ском стандарте» мне в своё время объ-
ясняли, что люди охотно соглашаются
на переплату в $100 ради возможности
купить холодильник здесь и сейчас.
А банку высокая маржа позволяет пере-
крывать изначально заложенные 10%
невозвратов.
Да, суть модели заключается в том, что
риски невозвратов через процентную
ставку перераспределяются на добросо-
вестных заёмщиков. Другими словами,
«хороший» платит за «плохого».
БДМ:
Но почему была выбрана такая
неудачная модель?
Почему неудачная? Это была единствен-
но возможная для того времени модель.
Вспомните последефолтный период.
Люди только начали трудоустраиваться
и как-то формировать семейные бюдже-
ты, широко использовались серые и чёр-
ные зарплаты, никакой достоверной ин-
формации о реальных доходах получить
было невозможно. А главное, в стране не
было не только традиций, но и элемен-
тарного понимания, что такое банковское
кредитование физических лиц, какой ха-
рактер взаимоотношений в этой сфере
возникает и как они регулируются. Рынок
ещё только предстояло создать, а для это-
говпервуюочередь требовалсямеханизм,
который бы гарантировал устойчивость
истабильность зарождающемусябизнесу.
Механизмэтотнемыпридумали, егопри-
внесли с Запада. Розничные IT-системы,
скоринг, другие методологии некоторые
банки «выписали» из-за рубежа, как и ме-
неджеров—носителейновых технологий.
ВЕСЬ ПРОШЛЫЙ ГОД С РОЗНИЧНОГО ФРОНТА ПРИХОДИЛИ
удручающие вести. После почти 14%-ного роста в 2014-м розничное
кредитование на 1 декабря прошлого года показало спад в 5,8%, а если
отбросить автокредиты и ипотеку, то и вовсе обвалилось на 11,4%.
Что случилось с сегментом, который все последние годы был главным
драйвером банковского бизнеса?
За ответом мы обратились к советнику председателя правления
КБ «Интеркоммерц»
Елене РЕЧКАЛОВОЙ
— одному из идеологов
отечественной розницы. Ещё в 1990-х она запускала первый в нашей
стране «пластик», а потом поднимала потребительское кредитование —
как высокотехнологичный бизнес.
РОЗНИЦА УМЕРЛА.
ДА ЗДРАВСТВУЕТ РОЗНИЦА!
ЯНВАРЬ–ФЕВРАЛЬ 2016
БАНКИ И ДЕЛОВОЙ МИР
7
ПОЗИЦИЯ