Алексей Ведев: «Главный риск – это стагнация российской экономики» A− A= A+

Алексей Ведев, заведующий лабораторией финансовых исследований Института Гайдара, не верит в эффективность удалённой работы, а также в то, что российская экономика может расти темпами выше 3% в год. Между тем, эксперт уверен, что крупные российские города должны перенять опыт Москвы в реализации инвестиционных проектов.

– Алексей Леонидович, недавно, говоря о восстановлении мировой экономики, вы заявили, что не понимаете, откуда на мировых рынках царит такой оптимизм. Скажите, что-то изменилось в ваших оценках?

– Нет, моё отношение не поменялось. Я бы добавил, что не только на рынках, но и в сфере макроэкономики. Экономика Китая в этом году вырастет на 8%, США – на 6%. Даже у нас рост ВВП намечается на уровне 4,2-4,5% – если продлить тенденцию первого полугодия. Однако, я думаю, что во втором полугодии мы столкнёмся с замедлением темпов роста. По моим оценкам, рост ВВП по итогам года составит 3,8-4,0%. Но это всё равно высокие темпы роста, надо отметить. Это очень оптимистично, ведь за последние 10 лет таких темпов роста мы не видели. Как вы помните, за последнее десятилетие средние темпы роста у нас составили 0,8% – на уровне статистической погрешности.

– За счёт чего такие результаты? За счёт того, что бизнес вывел часть штата на удалёнку, сократил зарплаты? На днях была новость, что Google сократил своим удалённым сотрудникам зарплату на 25%. Теперь так и будет дальше?

– Знаете, я сомневаюсь, когда говорят, что удалёнка сделала бизнес эффективнее. Тут явная переоценка. Действительно, издержки сократились. Однако существует, как я её называю, «Проблема 2019». Речь идёт о том, что в 2019 году для экономического блока нашего правительства стало понятно, что расти темпами более 3% на протяжении 5-6 лет мы не можем. Тогда, помнится начались взаимные обвинения: ЦБ, Минэк и Минфин обвиняли друг друга в том, что экономика не растёт. Дискуссия эта закончилась сама собой – когда наступил 2020 год и целая стая чёрных лебедей прилетела. Я сильно сомневаюсь, что российская экономика способна расти темпами ВВП 3% и выше, а по инвестициям – 5% и выше.

– То есть, уже в следующем году мы вернёмся к нашим обычным темпам роста – 2-2,5%?

– Ключевой риск, который я вижу, это риск стагнации. То, что мы видим сейчас – это коррекционный рост, эффект низкой базы, рост на большом спросе. Причём спрос идёт по различным каналам. Это и частный спрос со стороны населения – посмотрите, как увеличивается кредитная задолженность – по 16-20% в год! Мы также видим понижение склонности населения к сбережениям. Если в прошлом году люди старались тратить осторожно, то в этом году – просто отыгрываются, потребляют больше, чем обычно. Кроме того, границы постепенно открываются. И сразу же мы столкнулись с инфляцией.

– На днях ЦБ обнародовал цифры по задолженности населения, которая выросла на 2,4 трлн рублей и теперь почти 12% всех доходов уходит на обслуживание финансовых обязательств. Это опасные цифры?

– Я не разделяю оптимизм, когда некоторые ссылаются на такой показатель, как доля плохих долгов в общей задолженности. Процент плохих долгов может значительно вырасти в течение даже одного квартала. Не надо забывать, что только на процентые выплаты население тратит более 2 трлн рублей в год. Это большие цифры. Добавьте сюда ипотеку, которая выдается далеко не под 2-3%. Поэтому, подытоживая, есть риск, что плохие долги могут начать расти как снежный ком.

«Есть риск, что плохие долги могут начать расти как снежный ком, процент плохих долгов может значительно вырасти в течение даже одного квартала»

– Я обратил внимание, что Минэк оценивает уровень кредитной задолженности как приемлемый, а вот ЦБ считает, что уже есть признаки перегрева. Интересно, что их позиции поменялись местами – при предыдущем министре всё было ровно наоборот.

– Если вы помните, то министр экономического развития на днях предложил сохранить уровень социальных расходов в бюджете – не снижать эмиссию ОФЗ и стимулировать экономику бюджетными расходами.

Что касается инфляции, то я сомневаюсь, что инфляцию спроса можно победить монетарными методами. Если только ростом ставок снизить кредитную активность.

– ЦБ уже в четвёртый раз повышает ключевую ставку, но особенного влияния на экономику пока не видно. За исключением того, что значительно подросла средняя ставка по вкладам.

– ЦБ сам признаётся, что повышение ставки имеет отложенный характер – с лагом в 9 месяцев даже. Так что повышение ставки – это скорее предупредительная мера, некая страшилка для экономики.

– А вот США удалось победить инфляцию – и рынки согласились с тем, что пик инфляции там позади. А в России? Позади?

– Мы ещё в 2012 году опубликовали исследование, согласно которому на 100 единиц прироста внутреннего спроса только 20 единиц приходилось на увеличение предложения. Остальное уходило в инфляцию. То же самое случилось и в 2021 году: когда производители на оживление спроса отреагировали не увеличением предложения, а ростом цен. Это касается услуг, ипотеки, во всех сегментах. Это свидетельство низкой эффективности нашей экономики. И низкой конкуренции, конечно же. С начала года рост цен в секторе недвижимости оценивается в 30%.

«Производители на оживление спроса отреагировали не увеличением предложения, а ростом цен. Это свидетельство низкой эффективности нашей экономики»

Что касается пика инфляции, то, вероятно, мы его прошли, поскольку прошли пик спроса. Вот так я бы ответил на вопрос. И поэтому рост экономики во втором полугодии замедлится.

– Скажите, а что делать-то? Как заставить расширять предложение, а не повышать цены?

– Рецепты стандартные: конкуренция и приватизация. Хотя вот это слово мы, кажется, совсем забыли. Я вообще считаю, что самая эффективная приватизация – это приватизация через биржу, через IPO.

Жаль, что с каждым кризисом государства в экономике становится всё больше и больше. Посмотрите, сколько разорилось частных компаний в прошлом году. И ни одной государственной компании не ушло с рынка. При том, что государственные компании намного менее эффективны, чем частные.

– С другой стороны, есть общемировой тренд, который состоит в сужении спредов между надежными облигациями и высокодоходными. Речь о том, что бизнесы скорее закрываются, чем открываются и поэтому кредиторы соглашаются на меньшую ставку. В противном случае никто не получит вообще ничего.

– Есть исследования, в том числе мы проводили такие – о роли государства в экономике. Да, есть разные мнения и есть разные аргументы – как за, так и против. Типичный пример: в кризис лучше иметь государственную банковскую систему, поскольку она лучше управляема и можно надеяться, что государственные банки пойдут на издержки. Как бы не так – в прошлом году наши государственные банки получили рекордную прибыль! Почти 1,5% ВВП. То есть прибыль банков – это издержки остальной экономики. И не будем забывать, что в развитых экономиках банковская система находится в частных руках.

– Невесёлую картину вы нарисовали: удалёнка не помогла, государства стало ещё больше. Какие уроки мы выучили из этого кризиса?

– Правительство подготовило неплохие программы по достижению национальных целей развития. Но не очень понятно, за счёт чего правительство сможет достичь поставленных целей. В этом году объём инвестиций в основной капитал составит около 24,6 трлн рублей. И когда говорят о финансировании инвестиций из Фонда национального благосостояния на 300 млрд. руб., то это примерно 2-3% от всех инвестиций. Таким образом, мультипликативный коэффициент должен быть очень высоким – достаточным, чтобы привлечь большие частные инвестиции. Но, опять-таки, в этом у меня большие сомнения.

– Всё нам как-то фартит – нефть быстро восстанавливается. И мы снова продолжаем не делать реформы, а жить, как жили, ничего не меняя.

– Да, безусловно, везёт. Меня удивляют разговоры, что в последние годы у нас снизилась зависимость от цен на нефть. Нет, к сожалению, никуда от нефти мы деться не можем пока. А в этом году мы видим, что рубль слабеет на фоне дорожающей нефти. Мне также непонятен смысл бюджетного правила. У нас курс, как будто нефть стоит $43 за баррель. Но в реальности нефть стоит $70-73! Более, чем странно! Тем более, что руль уверенно входит в Топ-3 самых волатильных валют в мире. Колебания курса отрицательно сказываются на росте нашей экономики. Я сторонник таргетирования не только инфляции, но и обменного курса. Как ЦБ это, кстати, удачно делал в апреле-мае 2020 года.

30% всего нашего импорта – это инвестиционный импорт. Это машины, оборудование. И как должны вести себя предприниматели, если курс так скачет? Как в таких условиях брать на себя риск? Не самый удачный фон для реализации инвестиционных программ. Для стабильного экономического роста экономике нужен стабильный же обменный курс.

«30% импорта – это инвестиционный импорт. Это машины, оборудование. И как должны вести себя предприниматели, если курс так скачет? Для стабильного экономического роста экономике нужен стабильный же обменный курс»

Согласитесь, что странно, когда у Минфина своя небольшая задача, у ЦБ – своя, а у Минэка – своя. Правильно было бы, если бы у всех ведомств были не разные задачи, а одни и те же. Надо договариваться и делать одно общее дело.

Хороший пример инвестиционного и промышленного бума – это Москва. Двузначный рост и жители столицы это видят. Это инвестиционные проекты, кропотливая работа с инвесторами.

– Большая заслуга в этом администрации? Московского правительства?

– Да, большая. Рост промышленного производства столицы по итогам первого полугодия 2021 года составил 14%. Почему бы этот опыт не распространить на другие регионы? Чем Питер хуже или Екатеринбург? Большое количество городов-миллионников могут копировать опыт Москвы.

– А какие драйверы вы видите для экономического роста? Может быть частные инвесторы? Я имею ввиду бум на фондовом рынке.

– По идее, да. Есть две модели развития экономики: долевая и долговая. Мы почему-то уверены, что развитие может идти только по долговому сценарию. Упуская другой путь – долевой, через фондовый рынок. Как в США. Жаль, что идея народных IPO полностью себя дискредитировала. Хотя ведь это здравый подход и нужно его реанимировать в какой-либо форме. Но она даже не обсуждается.

– Более того, недавно Сергей Швецов, первый зампред ЦБ заявил, что не верит в IPO. Потому что в мире денег много, а идей – мало.

– Совершенно верно – рассматривается только одна модель – долговая. Но не надо забывать, что иностранных кредитов больше не будет, мы находимся под санкциями.

– А вдруг случится чудо и люди достанут из кубышек деньги и понесут их на рынок?

– У нас нет внутренних кубышек. Это, опять же, переоценка. По разным оценкам под матрасами находится около 2-3 трлн рублей. Не так много в масштабах страны, не решит проблему роста.

Рецепт в том, чтобы сокращать долю государства в экономике. Я ещё раз повторюсь, что главный риск – в стагнации.