Владимир Гамза: «Если резко выходить из мер поддержки, у бизнеса будет «кессонная» болезнь» A− A= A+

Владимир Гамза, член Правления, председатель Совета по финансово-промышленной и инвестиционной политике ТПП РФ, рассказал порталу Finversia.ru о самочувствии бизнеса в условиях «третьей волны» коронавируса, оценил антикризисные меры, принятые правительством, и денежно-кредитную политику, проводимую Банком России.

– Владимир Андреевич, по итогам мая Индекс деловой активности RSBI составил 54,6 пункта и достиг нового исторического максимума, побив предыдущий пик 2018 года (53,2 п.). Означает ли это, что бизнес в целом восстановился после «коронакризиса»? По крайней мере, применительно к предыдущим «волнам» пандемии, если пока не затрагивать последние сложности и ограничения.

– Совершенно очевидно, что бизнес соскучился по активной работе, как и люди соскучились по нормальной человеческой жизни. Возникли принципиальные условия для возврата к «нормальности»: снижалось количество заболевших, снимались введенные ограничения. Общаясь с предпринимателями в разных регионах, я видел блеск в их глазах, они начинали новые проекты, думали о развитии бизнеса. Общий настрой был позитивным, что и показал Индекс RSBI.

Постепенное оживление наблюдалось с осени прошлого года, даже несмотря на «вторую волну». Да, был определенный спад к концу года, но весной этого года, по моим наблюдениям, бизнес вышел на пик активности.

– И тут случилась очередная «волна»…

– Да, очень печально, что она опять нас «накрыла». Пока не очень понятно, когда она закончится. Предполагаю, что показатели июня будут еще на более-менее достойном уровне, но июль будет провальным месяцем для бизнеса.

– Но июль традиционно является слабым месяцем для бизнеса?

– Скорее, август, когда деловая активность в целом затихает. Но дело в том, что июль и август – это самые активные месяцы для бизнеса, связанного с отдыхом, туризмом. Падение выручки бизнеса в несвязанных с этими отраслями сферах, в нормальных условиях компенсируется существенным ростом в сфере отдыха. Валовый продукт производится в том же объеме, просто меняются доли отраслей.

В этом году будут серьезные проблемы, так как всё больше отраслей и регионов страны переходит на использование QR-кодов, а население не спешит вакцинироваться. Вы сами можете видеть заполняемость кафе и ресторанов: внутри сидят всего несколько человек. Отменено большое количество крупных региональных массовых мероприятий.

– Вакцинация – это панацея для бизнеса?

– Те, кто вакцинируется, будут жить вне проблем, искусственно создаваемых властями. Но учитывая высокий уровень недоверия населения к правительству, эти ограничения вызывают только негатив и обратную реакцию людей. Хотя лично я уверен, что вакцинация – абсолютно верное решение в сложившейся ситуации, когда реальная пандемия угрожает национальному здоровью.

– Если опять вернуться немного назад: как бы вы, с точки зрения бизнеса, оценили эффективность антикризисных мер, которые предпринимались в прошлом году?

– Принятые меры спасли экономику России в 2020 году.

– Даже так?

– Абсолютно точно. Другого мнения просто не может быть. Если бы этих мер не было, мы бы рухнули так, как 2008-2009 годах. Отмечу, что впервые правительством были приняты именно комплексные антикризисные меры. Не просто «дать денег» тем или другим, но удержать работоспособность предприятий в целом, сохранить рабочие места (выделить практически бесплатные деньги на поддержание занятости), не допустить банкротства компаний в силу чисто формальных причин и так далее.

– При этом есть распространенное мнение, что поддержка могла бы быть гораздо масштабнее по объему.

– Да, правительство критикуют, говоря, что необходимо было выделить более значительные объемы финансовой помощи. Я склонен с этим согласиться: при таком огромном размере Фонда национального благосостояния, конечно, можно было бы позволить себе бОльшие масштабы помощи. Но и реализованный масштаб поддержки оказал серьезное влияние на бизнес, на экономику. Снова подчеркну, что самое главное – комплексность принятых мер.

Не могу не отметить, что и Банк России работал в этой ситуации, во-многом, «в створе» политики правительства.

– Да, в прошлом году Банк России планомерно смягчал денежно-кредитную политику, снижая ключевую ставку. Благодаря этому существенно подешевели даже рыночные кредиты для бизнеса, не говоря уже о льготных программах кредитования. Но в этом году ситуация прямо противоположная. Ставка растет быстрыми темпами. Как вы оцениваете нынешнюю политику ЦБ?

– Именно это меня сильно беспокоит. Нельзя выходить из мер поддержки одномоментно. Любое предприятие, научившееся выживать в кризис с определенными мерами поддержки, не может мгновенно перейти к нормальному функционированию в их отсутствие. Поэтому сворачивание антикризисных мер должно быть очень плавным. Минимум год должен длиться этот процесс, с постепенным (ежеквартальным) переходом к обычному формату и условиям функционирования.

– Но и программы льготного кредитования продлены, и ЦБ призвал кредиторов продлить собственные программы реструктуризации кредитов.

– Да, но по ним опять установлены конкретные даты окончания. Я же считаю, что правильнее было бы устанавливать определенный переходный период для их постепенной отмены. Тем более, что многие антикризисные меры были полностью свернуты.

– Какие меры поддержки бизнеса оказались наиболее эффективными на ваш взгляд?

– Реструктуризация задолженности и льготные кредиты под низкие проценты.

– Возвращаясь к денежно-кредитной политике, которую тоже можно считать своего рода инструментом поддержки, только уже в масштабах всей экономики, как вы относитесь к её ужесточению?

– Мне кажется, что ЦБ поторопился с первым в этом году повышением ключевой ставки (19 марта ставка была повышена с 4,25% до 4,5%, прим. ред.). Этого не стоило делать. Такой шаг лишь дал сигнал бизнесу о том, что инфляция будет расти. Возникшие инфляционные ожидания привели к тому, что большинство производителей стали их закладывать в цену.

– Любопытно. Я считал, что ЦБ не создает своими руками инфляционные ожидания, а только реагирует на их рост…

– Реакция может быть разной. Если цель – подавить инфляцию мерами денежно-кредитной политики, то и повышение ставки должно быть более резким. Повысив её лишь на 25 б.п., ЦБ только обозначил тренд роста инфляции. Тем более, что ключевая ставка сегодня не слишком сильно влияет на рынок, поскольку не работает, как ставка рефинансирования.

– На ПМЭФ одно из самых запоминающихся выступлений со стороны бизнеса сводилось к тому, что «нам не нужна помощь, просто отойдите и не мешайте». Вы согласны с тем что «политика невмешательства» – лучший выход из ситуации?

– Я глубоко убежден, что в сфере малого, да и даже среднего, бизнеса, правительству нужно лишь создать нормальные условия для его работы и снизить налогообложение до минимального уровня. Другое дело, что делать такие заявления в условиях кризиса – не очень правильно. Представьте, что произойдет с бизнесом, если правительство сейчас «отойдет в сторону»?

Но, повторюсь, главное для успешного бизнеса – это разумный объем различных обязательных платежей бизнеса (налоги, отчисления в различные фонды). Сегодня государство ежегодно изымает из экономики в виде всех обязательных платежей около 40% ВВП, всей вновь созданной добавленной стоимости. Это запредельная величина. А потом, с широкого плеча, начинает раздавать эти деньги. При этом, даже при самой совершенной системе поддержки, далеко не всегда эти средства получают те, кто реально в них нуждается.

– И объемы этого изъятия государство собирается увеличить, если судить по информации о планируемой «донастройке налоговой системы».

– Ничего, кроме кривой улыбки, эти планы не вызывают. Правительство хочет дополнительно получить 400 млрд рублей. Это при том, что наш ФНБ позволяет бюджету получать эти 400 млрд ежегодно в течение 20-30 лет. Зачем вам нужна эта «донастройка»? Кроме раздражения бизнеса, она ничего реального не даст. Тем более, учитывая нынешние высокие цены на энергоносители.

– А у вас есть ответ, зачем?

– Я думаю, что это связано с постоянным желанием Минфина формировать бездефицитный бюджет. Любым путем. Это «ахиллесова пята» нашей финансовой политики уже многие десятилетия. Чем больше вы изымаете из экономики, тем менее конкурентоспособной она является. Мы изымаем 40% ВВП, а США – богатейшая страна – всего 32%. И не обращает внимания на дефицит бюджета. Китай изымает 21% ВВП. Почувствуйте разницу. Как можно конкурировать с Китаем, который оставляет в экономике 80% валового продукта?