Упрощенная HTML-версия
27
ноябрь 2010
Банки и деловой мир
Без границ:
КАКИМ СТАНЕТ МИР ПОСЛЕ КРИЗИСА?
триллионов, в этом как раз и выражается. Вот эту разницу
почти в $630 триллионов украли менеджеры у собственни-
ков. Владельцы не способны управлять, они — всего лишь
рентополучатели, а менеджеры не являются собственни-
ками, и они должны делать запасы, для того чтобы иметь
будущее.
Это — война, но война другого толка, которая, впрочем,
в конечном итоге всегда заканчивается войной правителей
с народом. Тот мир, о котором мы здесь довольно благо-
душно говорим, чреват войной. И ждать ее не так долго.
Основа этой войны — то, что человечество давно уже ра-
зучилось производить блага, а вместо благ производит де-
ньги, обещания, фиктивные сделки и фиктивный капитал.
Поэтому человечество нынче делится на тех, кто еще, сла-
ва богу, производит эти блага и культивирует их — Китай,
Индия, Иран (вообще все страны, которые обладают высо-
кой степенью однородности народов, наций и целей), и тех,
кто эти блага не производит, ибо такой однородностью не
обладают. Они — не способны. Зато способны обманывать,
обещать и уводить человечество в частности и в детали, не
видя целого.
Выход — достаточно простой, даже примитивный. Ки-
тай нынче обвиняют именно в том, что он опирается на
старые догмы и старые традиции опережающего роста
производства материальных ценностей по сравнению с
нематериальными и другими видами виртуальных цен-
ностей. И в том, что высокие темпы роста там основаны
на некачественном продукте. Хотя Европа качественный
продукт не предъявляет и не сможет предъявить, потому
что так же, как Америка, лет через десять вообще забудет,
как производить что-то материальное.
На этой почве объективно возникают противоречия
между гомогенными странами — однородных целей, капи-
талов и национальных интересов, и странами с размытыми
целями, фиктивными капиталами и компрадорскими ин-
тересами. Пока противоречие это не будет снято, противо-
стояние между Югом и Севером, Западом и Востоком будет
нарастать.
Хотел бы еще остановиться на самом факте кризиса и его
квалификации. Ведь если бы нам хотя бы на один процент
придерживаться элементарных научных истин и выводов,
получится, что мы грешим против истины — потому что
кризиса как такового в мире нет. Нет, кстати, и стандарта,
устанавливающего, что такое кризис в XXI веке. Как и нет
стандарта на социально-экономическое развитие, стан-
дарта на жизнедеятельность и, собственно говоря, саму
жизнь.
Достаточно нелепо выглядят рассуждения о кризисе,
когда на самом деле мы говорим о рецессии. Рецессия —
это предкризисное состояние, которое еще неизвестно, как
может закончиться — в зависимости от сопротивления
материала. Кризис — это онтологическое явление, а номи-
нируется как чисто рефлексивное. Кризис — это падение
темпов экономического роста и разрыв между спросом и
предложением, который достигает одной трети. Где, в ка-
кой стране мира эти факты зафиксированы? Таковых нет.
Следовательно, мы говорим о чем-то совершенно другом.
Так что, пока не получим стандарты, определяющие поня-
тие кризиса, мы будем только запутывать ситуацию.
Я думаю, что это запутывание происходит умышленно,
лейтмотив вообще говоря таков: кризис в каком-то изме-
рении — это якобы благо, из него можно извлечь поль-
зу. А следовательно, чего устраивать истерики? Но так
можно и войну квалифицировать как благо. Недаром же
русская пословица гласит: «Кому война, а кому — мать
родна». Но если мы остаемся в категориях каких-то хотя
бы минимальных моральных ценностей, то вряд ли мы
должны и можем утверждать, что кризис — это разновид-
ность блага.
На самом деле на этой почве происходит очень простая
подмена понятий. Ресурсы экономического роста почти
исчерпаны. И как в таком случае вы хотите обеспечить
темпы физического роста экономики на уровне 70-х го-
дов прошлого века, если рост капиталовложений с того
времени уменьшился вдвое? А темпы роста населения и
трудовых ресурсов — в полтора раза. Как увеличивать
материальную часть ВВП и другие показатели при таком
явном снижении реальных факторов роста? Это можно
делать только манипулятивно. И манипуляции достигли
нынче предела, потому что в большинстве стран мира ма-
териальная часть продукта — это одна треть, а нематери-
альная — две трети.
Для того чтобы представлять картину объективно, мы
должны оперировать более устойчивыми оценками, в том
числе опирающимися на некоторый статистический стан-
дарт. Известно, что любая динамическая оценка, если она
не опирается на данные за тридцать лет по трем десяткам
наблюдаемых показателей, — это вымысел, не имеющий
никакого отношения к трендовой оценке. На такой основе
никаких выводов делать нельзя. В результате причины кри-
зиса подменяются следствиями, потери оплачивает народ,
а не виновники, кризис же (и не без успеха) превращается
в форму управления современным миром.
И наконец, о прогнозировании, которого нынче избы-
точно много. В свое время Иоанн Златоуст, ввиду проти-
воречий, которые возникли у Византии и Рима, прогно-
зировал, что мир закончит свое существование в 406 году
нашей эры — конкретно в пятницу вечером. Катастрофы
не произошло, и Иоанн Златоуст (кстати, не только почита-
емый святитель, но и архиепископ и тогдашний мэр Конс-
тантинополя, если говорить современным языком) был ли-
шен сана, изгнан с должности и вынужден был бежать. Вот
я и спрашиваю: сколько из тех наших современников, кто
ошибся в прогнозах (причем самым позорным образом),
наказаны за то, что ошиблись, и за то, что вводили всех
остальных в заблуждение?
А ведь истоки нынешнего кризиса — в безнаказанности
вольных заблуждений.