Упрощенная HTML-версия
(да и то, можно сказать, условно), на
что опираться?
Надо для начала все-таки понять наши
особенности. Невозможно проводить
модернизацию, не учитывая ценност-
ную структуру общества и не пытаясь
на нее как-то воздействовать. И если
они сейчас не соответствуют желае-
мым параметрам, это не значит, что их
нельзя использовать. Скажем, в Юж-
ной Корее в свое время нарушили все
западные стандарты, принимая на ра-
боту родственников, —потому что там
все строится на доверии. И соединив
свои традиции с западными техноло-
гиями управления, они сумели сделать
существенный скачок.
Применительно к России стоит
вспомнить о том, что когда-то сказал
о нас один американский менеджер:
если вам нужна уникальная вещь— за-
кажите русским, но если потребуются
10 одинаковых — ни в коем случае…
Понятно, что о русских сказано не в
генетическом, а в культурном смысле.
Для нас характерны низкое уважение к
стандартами технологиями высокое—
к креативности. Плюс конфликтный
индивидуализм, о чем я уже говорил.
Значит, в качестве отраслевых, к
примеру, приоритетов, надо выбирать
ниши, где мы можем создавать уни-
кальные или малосерийные продук-
ты: авиация, космонавтика. К тому же
в любой отрасли есть такая фаза, как
опытное производство, и теоретически
в России вполне могут размещаться
опытные заводы глобальных компа-
ний. Связка R&D (или, привычнее для
нас, НИОКР) и опытного производ-
ства — вот та ниша, где именно наши
ценностные структуры должны давать
сильный результат.
Другое дело, что от нас будет ухо-
дить основной доход экономии на
масштабе — потому что второй завод
будут строить уже не в России.
БДМ:
Выходит, мы обречены, как всегда,
поступаться коммерческим успехом
ради творческого удовлетворения?
Во-первых, я не стал бынастаивать, что
так было всегда, — социологи говорят:
мы замеряем это так, здесь и сейчас.
А во-вторых, давайте использовать то,
что имеем, и попробуем изменить то,
что нам мешает. Поэтому мы предло-
жили некий вариант концепции куль-
турной политики и модернизации —
ведь ценности меняются не быстро, не
за год, но через 10 лет перемены стано-
вятся заметными.
В качестве европейского примера
приведу феномен прогресса католи-
ческих стран Европы в конце XX века:
ирландское «экономическое чудо», уско-
рение развития южных регионов Гер-
мании, улучшение динамики Испании
и Италии. Специальные исследования
показали, что отправной точкой стал
второйВатиканский собор, поменявший
некоторые трактовки. Если до того счи-
талось, что богатство — это плохо, ни-
щета — хорошо, а труд — проклятье, то
в новой трактовке знаки изменились.
БДМ:
Католики стали немножко про-
тестантами?
Один немецкий экономист выразился
еще определеннее, сказав, что Бавария
стала жить хорошо потому, что стала
более протестантской, чем традици-
онно лютеранские северные земли.
Впрочем, на мой взгляд, эти перемены
имеют отношение все-таки не к рели-
гии, а к вещам сугубо мирским. Так что
есть и иной опыт корректировки цен-
ностей: через школу, через литературу
или через искусство. В любом обще-
стве есть своя мифология — она либо
помогает решать какие-то проблемы,
либо препятствует их решению.
БДМ:
То, о чем вы говорите, выходит
далеко за рамки, так сказать, жи-
тейского понимания модернизации.
И смена ценностных установок — за-
дача государственного масштаба. На-
сколько готовы к восприятию выво-
дов вашей группы те, кто управляет
нашей большой и сложной страной?
Уверенно могу сказать, что нас внима-
тельно слушают и не выбрасывают в
корзину предложения консультатив-
ной группы. Восторгов по их поводу
нет, да мы их и не ждем. Более того,
мы прекрасно понимаем, что не может
быть неких мгновенных изменений в
законах, скажем. Но важно, чтобы это
было в повестке дня, чтобы об этом по-
думали, поспорили. И не только пре-
зидент и премьер-министр… Потому
что ключевой вопрос модернизации
заключается в том, есть ли на нее спрос
в обществе? Наш опыт реформ «через
колено» —при Петре I, при Сталине —
должен бы остеречь от продавливания
модернизации вопреки спросу.
Впрочем, с конца прошлого года мы
получаем все больше положительных
ответов на этот вопрос. Ведь какой бы
пестрой ни казалась картина митин-
гов — ясно, что основная масса вышла
не власть свергать, а требовать движе-
ния вперед. Причем вышли люди, хо-
рошо зарабатывающие, имеющие свой
бизнес, востребованные не только у
себя в стране. И угроза застоя их пугает.
Так что очень хорошо, что есть теперь
те, кто является источником и спроса и
предложения инновационной полити-
ки, — и деньги и мозги, одновременно.
БДМ:
Хорошо, что вы заговорили о
деньгах, потому что мой следую-
щий вопрос как раз о том, на какие
средства проводить модернизацию?
Опять повесить все на государство?
Вы знаете, когда мы говорим, что го-
сударство дает деньги, мы попадаем в
плен собственного ложного представ-
ления. А откуда государство их берет,
деньги? Принято считать, будто глав-
ным образом — от продажи нефти и
газа. Но когда начинаешь разбираться,
выясняется, что все-таки нередко —
у нас, рядовых налогоплательщиков.
Ведь уровень налогообложения наших
граждан такой же, как в Европе, —око-
ло 40%. Ане знаеммы этого потому, что
налоги эти скрыты от обывателя систе-
мой администрирования. Скажем, со-
циальные взносы и подоходный налог
переводит в казну работодатель, акци-
зы на бензин, алкоголь и табак скрыты
в постоянно растущих ценах на эту
продукцию. А налог на добавленную
стоимость, а треть цены импортного
автомобиля мы кому отдаем?
Вот и получается, что важный ис-
точник доходов бюджета — мы, граж-
дане. И если государство занимается
44
Банки и деловой мир
апрель 2012
Бизнес из первых рук:
деньги для модернизации