Упрощенная HTML-версия
таких сильных колебаний, как здесь.
У нас же в былые времена главным яв-
лялось приложение его трудов к сфере
социальной революции, превознесе-
ние и возведение в абсолют, цитиро-
вание по поводу и без… Потом это
обернулось полным выхолащиванием
и последующим отрицанием. А сейчас
пробуждается новый интерес уже че-
рез призму восприятия, очищенного
от всевозможных излишеств.
БДМ:
Поскольку вы издаёте и исто-
рическую литературу, то волей-не-
волей возникает вопрос: что можно
сказать об этой науке в целом, как
она связана с искусством и другими
гуманитарными дисциплинами?
Я осознал неожиданный для себя
факт: например, мои коллеги соци-
ологи практически не интересуются
историей социологии и очень мало
читают труды своих коллег. Каждый
заново стремится изобрести велоси-
пед. А без теоретической подготовки
стать высококлассным специалистом
невозможно. Но это беда всего нашего
общества. Все пытаются решить узкие
частные вопросы без решения вопро-
сов общих. Потому любые наши по-
пытки «модернизировать» общество
или экономику неизбежно упрутся
в тупик, до тех пор, пока мы решим
вопрос «смысла» или «идеи». Нацио-
нальная идея, увы, может быть только
направленной на достижение обще-
ственного блага, служение общим ин-
тересам.
БДМ:
Какие различия между отече-
ственными и зарубежными авторами
исторических исследований броса-
ются в глаза?
Для наших историков вопросы досто-
верности исторического знания были
малозначимы и неинтересны. У нас
только сейчас начинается обсуждение
возможности достижения достовер-
ности исторического знания и того,
является ли история вообще наукой.
Большинство современных запад-
ных философов истории считают,
что история — не наука, а в лучшем
случае ремесло, поскольку у неё нет
собственного научного метода. Дело
в том, что вся история — рациональ-
ная реконструкция прошлого, то есть
интерпретация, а теории интерпрета-
ции нет. Поэтому каждый интерпре-
тирует как хочет, в основном исходя
из своих политических взглядов, то
есть история — это всего лишь один
из видов пропаганды.
БДМ:
А кинематограф, который вы
давно изучаете, это в первую оче-
редь бизнес или средство пропаган-
ды?
Да, я работал в НИИ киноискусства
ещё во времена СССР, мы входили
в экспертную комиссию Госкино —
делали, например, прогноз успеха той
или иной картины, будь она наша или
зарубежная. Сейчас издаём много ис-
следований, посвящённых контент-
анализу, героям и сюжетам, взаимо-
действию кинематографа и зрителя.
Надо отметить, что в советские време-
на коммерческая составляющая кино
была весьма важна — ведь с каждого
рубля 50 копеек шли в местный бюд-
жет. Утреннее понедельничное сове-
щание в органах местной власти поч-
ти всегда начиналось с обсуждения
сборов в кинотеатрах за прошедший
уик-энд. Поэтому и кинотеатры стро-
ились, и оборудование закупалось,
и продвижению уделялось внима-
ние. Сейчас проблема в том, что нет
единой системы кинопроизводства
и проката, — отечественное кино
в массе своей дотационное, убыточ-
ное, а кинотеатры принадлежат част-
ным компаниям. Квоты, требующие
от прокатчика показывать не менее
40% отечественных фильмов, как во
Франции, были бы весьма полезны.
И кстати, очень важно заметить, что
показываемые по квоте фильмы— это
отнюдь не чернушные образчики арт-
хауса и плоды режиссёрского самовы-
ражения, а ленты, несущие очевидную
воспитательную функцию с опорой на
традиционные ценности.
ИЮНЬ 2014
БАНКИ И ДЕЛОВОЙ МИР
111
КАЧЕСТВО ЖИЗНИ:
ГЕОГРАФИЯ ДУШИ