Упрощенная HTML-версия
счёту, им не важно, что будет проис-
ходить с «этой страной», как модно
было её в то время называть. В этом
суть конфликта, который опреде-
ляет нынешнее состояние России,
и от разрешения которого зависит,
состоится ли рывок в её развитии.
Или не состоится. И тогда страна
будет расчленена, а в конечном счё-
те — исчезнет с политической карты
мира.
БДМ:
Признаюсь, я не склонен
разделять столь апокалиптиче-
ский подход. За последние годы
в стране многое изменилось,
в том числе и в социальной
сфере. Cогласен, однако, что
разрыв между Россией вовне
и Россией внутри приобрёл
угрожающий характер. И мас-
штабы угрозы проступают по
мере осознания того, что с вос-
становлением международного
статуса страны мы буквально
вскочили в последний вагон.
А значит, и время, оставленное
на трансформацию финансо-
во-экономического блока, тоже
считанное. Что нужно понять,
чтобы не растратить его впу-
стую?
Так, я думаю, все уже давно всё по-
няли. Про высокий уровень корруп-
ции и монополизма, которые вкупе
с присоединением к ВТО блокируют
развитие. И про то, что консервиро-
вать такое состояние долгие годы
помогали высокие цены на нефть.
Притом что сама по себе «нефтяная
игла» для страны — великое благо.
Всё дело в том, как наш финансово-
экономический блок распоряжается
нефтедолларами. Возьмём для при-
мера социальную сферу, которая
поглощает их в огромном количе-
стве, — но нормального развития не
получается из-за усилий либераль-
ных реформаторов.
Экономический механизм вы-
строен таким образом, чтобы в пер-
вую очередь обслуживать интересы
наших конкурентов на Западе — че-
рез импорт. А это перекрывает дорогу
малому и среднему бизнесу, не даёт
ему быстро наполнить рынок оте-
чественными потребительскими
товарами и услугами. И никто не
замечает простой связи: без форми-
рования такой окультуренной «по-
ляны» спроса невозможно запустить
механизм внутреннего кредитования
с доступной процентной ставкой.
Поэтому наша экономическая
машина работает по примитивней-
шей из возможных схем. Создаётся
искусственный денежный голод,
из-за чего малый и средний биз-
нес бьётся в режиме выживания,
а крупному это нипочём — он под-
питывается дешёвыми кредитами
на Западе. Страна многие годы жила
за счёт нефтяных денег и внешних
займов. А теперь остался только
нефтяной источник, да и тот обме-
лел из-за падения цен.
И причина не в санкциях, пере-
крывших доступ к западным креди-
там. Задолго до этого стало очевид-
ным, что модель выработала свой
ресурс и упёрлась в системные объ-
ективные ограничения. Наглядное
тому подтверждение — 2011 год:
среднегодовая цена на нефть тогда
выросла на 38%. Казалось бы, по-
лучив такой огромный, упавший
с неба дополнительный ресурс, мы
тут же отреагируем экономическим
рывком. Ничего подобного: рост
остался на уровне 2010 года — 4,3%,
а в 2012 году снизился до 3,4%, по-
том — до 1,3%, а в 2014-м мы вышли
на роковые 0,6%.
БДМ:
Любопытно, что, по прогно-
зам экономического блока, на
этот период как раз и предусма-
тривалось такое падение, а лёг-
кое оживление откладывалось
на 2016–2017 годы. Выходит,
и вчера, и сегодня мы живём —
в соответствии с планами прави-
тельства?
К сожалению, это так. И, к двой-
ному сожалению, — по-другому
быть не может, пока действует ны-
нешняя модель. Когда в конце 2013
года кризис проявился уже в явной
форме, стало понятно, что тянуть
дальше нельзя. Но в России менять
политику принято вместе с её но-
сителями. А носители, естественно,
этого не хотели и придумали выход,
как подстегнуть экономику, ничего
не меняя, — девальвацию рубля.
Её усугубили украинская трагедия
и паническое бегство капитала.
Но это — лишь реакция на ухуд-
шение внешней конъюнктуры.
А экономика разрушается изну-
три — из-за произвола монополий,
коррупции и блокирования разви-
тия либеральными реформаторами.
И дело даже не в том, что кто-то где-
то ворует. Главная беда в том, что
системные решения принимаются
прежде всего на основе интересов
крупного капитала, в основном
иностранного. Это пороки не кон-
кретных людей и даже не системы.
Это пороки системной мотивации.
Чтобы изменить положение —
нужно ограничить спекуляцию. Все
страны, прошедшие наш уровень
зрелости финансовой системы, не-
пременно разграничивали спеку-
лятивную и собственно кредитную
деятельность. И США, и Европа,
и Япония вводили такие ограниче-
ния — каждая страна своими мето-
дами, и только много позже их сня-
ли. Развитие невозможно, если у вас
нет барьера между спекуляциями
и инвестициями, между спекуля-
циями и кредитованием реального
сектора. Вы можете проконтролиро-
вать банк, чтобы он выдал деньги на
строительство коровника. Но куда
их направит хозяин коровника —
отследить невозможно, и они таки
окажутся на валютном рынке, если
это выгодно. А поскольку наш гло-
бальный бизнес — спекулятивный,
то обслуживающий его либераль-
ный экономический блок никогда
на такие ограничения не пойдёт.
БДМ:
Вы считаете, что главный
наш порок — в системной моти-
вации. А что это такое?
В сугубо частной беседе Каха Бен-
дукидзе как-то сказал, что уровень
НОЯБРЬ 2015
БАНКИ И ДЕЛОВОЙ МИР
33
БЕЗ ГРАНИЦ