Упрощенная HTML-версия
процентную политику, но на практике
вовсе не отказывается от эмиссии — он
просто изменил её каналы. При более
мягкой процентной политике деньги
работали бы на расширение кредито-
вания и ускорение роста в экономике,
а при вынужденном финансировании
санаций и выплат вкладчикам проб-
лемных банков средства просто идут на
затыкание «дыр». Что лучше: затыкать
бреши в капитале банков за счёт всего
населения, на которое распространяет-
ся «эмиссионныйналог», илипростиму-
лировать оживление кредитного рынка,
что будет способствовать и уменьше-
нию «дыр», но — естественным обра-
зом, за счёт возросших доходов банков?
Отечественный банковский бизнес
в последние пять–шесть лет стал инве-
стиционно малопривлекателен. Аинер-
ционный вариант развития и сохране-
ние жёсткой процентной политики
регулятора автоматически продляют на
годы невысокие параметры его доход-
ности. В результате «дыры» в капитале
будут расширяться, а не затягиваться.
Отсюда ещё больший риск— снижение
управляемости в системе. Сейчас регу-
лятор вынужден переходить на ручное
управление, но требуемого числа рук
для санациипотенциально проблемных
банков он просто не сможет отрастить,
а отступать уже будет некуда.
БДМ:
Давайте всё же разберёмся
в первопричинах. С одной стороны,
мы наблюдаем «последнюю песню»
старой модели, которая выработала
свой ресурс, а с другой — инве-
стиционную непривлекательность
бизнеса в целом. Что здесь курица,
а что яйцо?
Спор о первичности всегда упирается
в тот очевидный факт, что в реальной
жизни причиныи следствия тесно пере-
плетаются, а часто и меняются местами.
Долговременное пребывание отечест-
венного банковского сектора на уров-
не исторических минимумов, с точки
зрения прибыльности и обеспечен-
ности собственным капиталом, прямо
не связано с доминирующей бизнес-
моделью. Это прежде всего — результат
изменения макроэкономической си-
туации. В нулевые годы мыжили в фазе
роста, который генерировал нормаль-
ную доходность, и плюс ещё сектора-
клондайки, позволяющие извлекать
сверхприбыль. Тогда были стимулы ра-
ботать и как минимум не ухудшать си-
туацию с достаточностьюкапитала, а по
возможности ещё и заращивать «дыры».
Но потом экономика вошла в фазу тор-
можения, и скелеты из банковских шка-
фов вывалились наружу.
Поэтому первопричиной я всё же
считаю кэптивную модель, которая
предполагает, что банковский бизнес
воспринимается как подспорье для
основной деятельности. Закономерно
поэтому, что собственник или их груп-
па стремятся сконцентрировать в своих
руках контроль над банком и направить
его деятельность в интересах опреде-
лённых нефинансовых компаний. Цель
инвестиций в такой банк можно свести
к двум мотивациям. Первая — взнос
в капитал банка рассматривается как
пополнение «страхового депозита», ко-
торый обеспечивает собственнику воз-
можность оперативного привлечения
заимствований на бóльшую сумму и на
нерыночных условиях. Второй интерес
связан с инвестированием средств в бы-
строрастущий, высокодоходный и ри-
скованный бизнес — своего рода вен-
чур, где великигровоймомент, а главная
ставка, по аналогии с казино, делаетсяна
быстрый и крупный выигрыш.
БДМ:
Не скажу, что мне нравится та-
кая позиция собственников, но в це-
лом она вписывается в рыночный
подход. Суть его, как известно,
в том и состоит, чтобы получить
максимальный доход, минимизиро-
вав при этом собственные издержки
и риски. В чём же тогда отличие ры-
ночной модели, которую вы предла-
гаете взамен кэптивной?
Рыночная модель предполагает некую
дистанцию между менеджерами и соб-
ственниками банка и теми, кого он кре-
дитует. Такая дистанцированность вы-
нуждает банки всесторонне оценивать
риски заёмщиков, выстраивать полно-
ценную систему мониторинга и мини-
мизации этих рисков.
А вот кэптивный клиент для банка
прозрачен, и в этом, на первый взгляд,
плюс для ведения с ним бизнеса. Но на
деле выделение собственников и от-
дельных дружественных клиентов
в особую категорию неизбежно при-
водит к формированию гласного или
негласного центра силы, который про-
водит внутри банка собственную по-
литику. В благополучные времена эти
перекосы, как правило, балансируются,
но в критической ситуации становится
очевидным, что кэптивный банк — не-
прозрачен для стороннего клиента,
а его решения непредсказуемы. Сто-
ронние клиенты, вкладчики и регуля-
тор вводятся в заблуждение о размере
и глубине риска, который принимает
на себя банк по осознанному решению
собственника.
БДМ:
Но почему в России именно эта
модель получила такое распростра-
нение?
Думаю, что в силу генезиса. Массовое
создание коммерческих банков у нас
началось в конце 1991 года после при-
нятия решения о раздроблении госу-
дарственных спецбанков. Их филиалы
преобразовывались в небольшие банки,
а собственниками, как правило, ста-
новились бывшие крупные клиенты-
предприятия.
Второе дыхание кэптивная модель
банковского бизнеса получила в пе-
риод грюндерства 1992–1996 годов,
когда банки создавались и использо-
вались как некий терминал для по-
лучения сверхвысоких доходов. По-
скольку у собственников таких банков
было ощущение, что всё это ненадолго,
НОЯБРЬ 2016
БАНКИ И ДЕЛОВОЙ МИР
53
АНАЛИЗ:
ТЕНДЕНЦИИ