Упрощенная HTML-версия
станков в месяц на великую россий-
скую экономику?! Это даже не возме-
щает темпы их выбытия из строя…
Недавно у меня была дискуссия
о том, сколько гражданских самолётов
мы производим. В советское время
это было 150, 170, 180 в разные годы.
Сейчас та же самая база Росстата даёт
цифры 10, 11, 12. Со мной спорили,
что Объединённая авиастроительная
корпорация в своих отчётах для инве-
сторов даёт цифру 30. Но даже пусть
будет 30 — это в разы ниже того, что
заслуживала большая индустриаль-
ная экономика, которую мы имели
в конце 1980-х и которую могли бы
модернизировать, изменяя не обва-
лом, а шаг за шагом...
Соответственно, Россия сегодня…
…Это небольшая экономика, 1,7%
в глобальном ВВП, с кратно мень-
шей финансовой системой, сверхво-
латильная. Поскольку это сырьевая
экономика, она зависит от мировых
цен на нефть и газ, продовольствие,
металлы и т.д. Очень зависит от курса
доллара к евро, от денег нерезидентов.
Мы знаем хорошо, что сейчас десятки
процентов на разных сегментах рынка
занимают средства нерезидентов. На-
пример, на рынке акций Московской
биржи — более 40%. Много в дерива-
тивах, много в валюте. Это экономика,
которая всё это время живёт с очень
низкой нормой инвестиций. И росла
она в 2000-х годах на приросте цен за
нефть и за счёт физического увеличе-
ния добычи сырья. Норма инвести-
ций никогда не превышала 23–24%,
притом что их эффективность низка.
Бывало ещё ниже. Экономика не мо-
жет расти при такой норме инвести-
ций и налоговом бремени, адекватном
развитым странам.
Возьмём отчётность МВФ о со-
отношении доходов государства (на-
логи, квазиналоги, прочие платежи)
к валовому внутреннему продукту.
Последние данные для России — 41%.
В США — 32%, в континентальной
Европе — 40–42%. Это страны, кото-
рые растут со скоростью 0,5–1% в год.
И ни одна страна развивающаяся,
растущая сверхбыстро, не поддер-
живала такую налоговую нагрузку.
В Китае сейчас где-то 28–29%. А нор-
ма накопления — 46%.
У нас развитие загодя поставлено
в условия, когда оно в разы менее вы-
годно, чем спекуляция или торговля?
Особенно с учётом административных
барьеров и очень низкой насыщенно-
сти деньгами. Наш уровень кредитова-
ния — 45–47% от ВВП, развитые эко-
номики — 90–120%. В Китае — около
200%. Низкий государственный долг—
да, хорошо для такой экономики. Долг
ниже 20% ВВП — неплохо с точки зре-
ния здоровья государственных финан-
сов, но мы же понимаем, что вполне
безопасным пределом для госдолга яв-
ляется 28–35%. При довольно низких
рисках это значит возможность зани-
мать и вкладывать в развитие…
Короче говоря, мы сейчас вот
в этом небольшом искривлённом су-
ществе, которое к тому же подозри-
тельно смахивает на что-то латино-
американское, но при этом проходит
эволюцию не по лучшим латиноаме-
риканским образцам. Мы стоим перед
вызовом, понимая, что судьба этого
существа (как бы мы ни пытались
вернуть научные школы, технологии,
нарастить мускулы, средства про-
изводства, как бы ни наращивали
военно-промышленный комплекс) —
проблемна. Впереди новые кризисы,
потому что внешняя среда, от которой
зависит его жизнь, сверхволатильна.
Нефть, спрос на сырьё, товарные дери-
вативы (как хорошо известно, на бир-
жах Нью-Йорка, Лондона, Чикаго, на
зерновых биржах США) — сверхвола-
тильные величины. Иностранные ин-
вестиции, которые заходят в Россию,
по определению спекулятивны, значи-
тельная их часть — «керри трейд». Это
очень активная, агрессивная и вечно
изменчивая атмосфера, которая неиз-
бежно будет генерировать сверхвола-
тильность внутри страны. И если мы
не хотим, чтобы на какой-то следую-
щий удар экономика и в целом рос-
сийская система ответили бы даль-
нейшим ужесточением, сползанием
в административную систему, нам
нужно отвечать на эти вызовы.
Чем отвечать?
Во-первых, идеями. Идеями, которые
находятся в абсолютно либеральной
плоскости. Я их для себя называю ра-
циональным либерализмом, либера-
лизмом здравого смысла. Второе. Если
мы за четверть века получили подоб-
ные результаты, значит, тот набор идей,
который закладывался в основу, и тот
взгляд на человека, который сформи-
ровался, —неправильны. И это значит,
что мы должны предложить обществу
альтернативную политику, другой
взгляд, попробовать, чтобы этот взгляд
стал руководством к действию.
У нас всегда пытаются искать новые
драйверы, называя их реформами
или стратегиями, тоже в наборе
каких-то административных действий.
Но мне кажется, что все реформы,
изменения и стратегии невозможны,
если в основе не лежит кардинальное
изменение налоговой системы…
Безусловно.
А тогда не означает ли, что власть
готова поговорить на тему стратегий,
альтернативных взглядов, обсуждать,
как обустроить Россию, устроить, как
вы сказали, сотни конференций? Но
налоги — настолько её сокровенное,
власть настолько боится отказаться
от фискального взгляда на жизнь, по-
терять эту синицу в руке, что никогда
в жизни не готова рискнуть налога-
ми — основой основ?
Мы в полной мере это почувствовали,
когда у нас была межведомственная
рабочая группа, где присутствовали
представители всех ведомств, в том
числе Министерства финансов и Банка
России. И мы хорошо знаем, что любая
льгота, любой пряник для экономиче-
ского ростаМинфином рассматривает-
ся бухгалтерски — исключительно как
вычет из доходов.
Но всё-таки только налоги — есте-
ственно, не панацея. Когда выстраи-
вается политика роста (системное ле-
чение и налоги), это один из кусочков.
50
БАНКИ И ДЕЛОВОЙ МИР
ИЮНЬ–ИЮЛЬ 2017
АНАЛИЗ:
ПРОБЛЕМЫ