Александр Клещев: «Достаточно негативный прогноз по рынку акций» A− A= A+

Об итогах 2022 года и прогнозах на 2023 год в интервью порталу Finversia говорит управляющий директор, член совета директоров инвестиционной компании «ЛМС» Александр Клещев.

– Как сейчас, на ваш взгляд, обстоят дела у российских инвестиционных компаний? Как на них повлияли события этого года?

– Российские инвестиционные компании, говоря именно в разрезе этого необычного года, сейчас можно разделить на две большие группы. Первая – это те, кто имели западную инфраструктуру, то есть своих лицензированных зарубежных брокеров, вторая группа – компании, у которых такой инфраструктуры не было. Компании из первой группы в начале года столкнулись с большим количеством трудностей: перестал работать мост Euroclear – НРД, произошло падение котировок связанных с Россией активов на зарубежных площадках почти до нулевых значений, а потом и вовсе остановились торги этими инструментами.

Вместе с тем, многие из них смогли позже воспользоваться этим и зарабатывать на арбитраже между российским периметром и зарубежным: не секрет, что многие депозитарные расписки или облигации российских компаний торговались за рубежом существенно дешевле, чем в России, и те, кто имел соответствующую инфраструктуру, могли существенно заработать на этом. Так было с ADR-ами – с конвертацией ADR в локальные акции, так было с ОФЗ (сейчас это окно возможностей закрыто). Пока еще сохраняется возможность, связанная с замещением корпоративных евробондов. Сейчас здесь уже, конечно, не такие большие доходности, но это всё равно десятки процентов.

Теперь перейдем ко второй группе инвесткомпаний – это те, кто имел инфраструктуру только внутри России. К числу таких относится, кстати, и ЛМС. С одной стороны, у «внутрироссийских» компаний не было таких существенных перебоев в работе и ощутимых финансовых потерь, как у компаний первой категории. С другой стороны, мы испытали на себе все сложности, связанные с падением ликвидности рынка акций на Московской бирже, а также сложности, связанные с падением котировок российских акций. Это, конечно, существенно ограничивало текущие доходы таких инвесткомпаний. На примере ЛМС: компания, в частности, специализируется на скупке акций у населения, а люди не очень активно продавали акции после кратного падения, которое мы наблюдали в этом году. Второе направление деятельности – это работа с акциями второго эшелона, в первую очередь это неторгуемые российские акционерные общества. Ликвидность из этого сегмента рынка практически полностью ушла по понятным причинам: когда появилась возможность существенно дешевле покупать более ликвидные бумаги, для инвесторов не было смысла вкладываться в еще менее ликвидные бумаги.

Если говорить об индустрии в целом, то образовался дополнительный капитал внутри инвестиционных компаний, заработанный на арбитраже, и сейчас стоит вопрос, имеет ли смысл ли его инвестировать в дальнейшее развитие бизнеса, уже, получается, локального. Потому что это был такой финальный аккорд для владельцев западной инвестиционной инфраструктуры. Да, удалось заработать сверхприбыли, но в ближайший год-два, а может и десятилетие не очень понятно, будет ли это приносить какие-то деньги. Потому что арбитражные истории заканчиваются, а ограничения санкционные остаются. Соответственно, один из ключевых вопросов, как поступить с теми прибылями, которые были получены инвестиционными компаниями в этом году. Стоит ли их направлять в развитие бизнеса внутри России?..

– Как вам кажется, кто как отвечает на этот вопрос для себя? В среднем по больнице, скажем так…

– Из общения с коллегами я могу сделать вывод о том, что до сих пор многие так и не нашли для себя этот ответ. Что, в общем-то, закономерно, потому что принимать поспешные решения в условиях такой неопределенности могло бы быть недальновидным.

Думаю, что для начала стоит выявить факторы, которые могут привести к той или иной динамике. И здесь важно отметить два фактора. Первый связан с тем, что, скорее всего, продолжит расти количество брокерских счетов в России, и в целом количество эмитентов, чьи инструменты доступны для квалифицированных и неквалифицированных инвесторов, скорее всего, будет существенно увеличиваться. Поэтому рынок, конечно, имеет потенциал. Однако, скорее всего, можно будет наблюдать консолидацию активов и клиентов в «руках» крупнейших компаний индустрии, и классическое брокерское обслуживание будет в итоге сосредоточено, может, у 2-4 крупнейших брокеров.

Второй фактор тесно связан с первым и заключается в том, что остальным компаниям придется найти свою нишу и быть востребованными за счёт чёткого позиционирования, наличия каких-то особых инвестиционных продуктов, которые не могут предлагаться массово. В этом плане мы в ЛМС выбрали для себя акции второго эшелона – бумаги российских акционерных обществ, которые пока еще не торгуются на Московской бирже. В этой категории присутствует более тысячи эмитентов, у них достаточно низкая капитализация, т.е. их бумаги можно покупать очень дешево. В этой сфере достаточно часто происходят различные корпоративные события (например, меняются собственники, происходит изменение дивидендной политики, консолидация с другими игроками), за счет всего этого есть возможность выйти из этих активов по ценам, близким к справедливым. И эта деятельность требует больших инвестиций в аналитику, потому что одно дело, когда вы постоянно смотрите на 10-20 крупнейших компаний, другое – когда вы мониторите тысячу акционерных обществ. И не все они настолько публичны, как голубые фишки. Так что иногда важно не столько умение анализировать информацию, сколько умение добывать её.

Еще один фактор, заключается в том, что брокерский бизнес постепенно, причем во всем мире, перестает приносить высокие прибыли в связи со снижением дохода от комиссий, так как постоянно повышается автоматизация и доступность торговых площадок для частных инвесторов. Поэтому брокеры будут наращивать предложение высокомаржинальных продуктов, таких как структурные ноты, альтернативные инвестиции, участие в IPO, вложения в облигации, чей купон привязан к каким-либо показателям, инвестиции в человеческий капитал и другие.

– Вы отметили, что будет консолидация некоторых инвесткомпаний, т.е. укрупнение каким-либо образом. Как вы считаете, будут ли они пытаться входить в финансовые холдинги, по сути, входя в периметры банковских групп?

– Честно говоря, особо не вижу в этом смысла, потому сам по себе брокерский бизнес в классическом виде убыточен и по сути может быть предоставлен просто как сопутствующая услуга для клиентов с точки зрения удобства клиентов.

Скорее, я бы говорил о том что, некоторые состоятельные граждане или крупные холдинги – выгодоприобретатели – могли бы создавать кэптивные (в хорошем смысле слова) компании для того, чтобы обезопасить свои активы. Ведь дело в том, что инвестиционные компании – это не только брокерская и дилерская деятельность, но это еще и депозитарий. Поэтому возможность владеть, по сути, кошельком, в котором вы храните свои активы, может быть достаточно привлекательным делом. События этого года показали, что наличие своей инвесткомпании, наличие своего «кошелька» для хранения активов может быть и конкурентным преимуществом компании (чего я слегка касался чуть выше), и при этом более надежным инструментом для управления финансами и решения каких-то глобальных задач.

– Что скажете про российский рынок акций, ваша оценка ситуации?

– Здесь я бы выделил несколько важных тенденций. Первая и, кстати, общая у сегментов высоколиквидных акций и бумаг второго эшелона, – это падение ликвидности в целом, сокращение оборотов на рынке акций на Московской бирже. Это я уже отмечал, но сейчас я остановлюсь на этом детальнее. Итак, количество сделок, в частности, с неторгуемыми акциями сократилось практически в пять-десять раз. Эта потеря в ликвидности дает иногда хорошие возможности для дешевых покупок некоторых бумаг, просто потому, что вы можете быть единственным покупателем.

Вторая тенденция на рынке ценных бумаг связана с тем, что высоколиквидные акции испытывают давление из-за фиксации прибыли от расконвертации адр, которые были куплены за копейки за рубежом у иностранных инвесторов. Доля нерезидентов в бумагах второго эшелона не так высока, как доля нерезидентов в голубых фишках.

И третья тенденция, более долгосрочная и самая важная, заключается в следующем. Сейчас для российского среднестатистического инвестора сокращаются возможности вложений в различные инструменты по всему миру. Например, российские власти считают неправильным торговать зарубежными акциями, скажем, некой известной соцсети. Да и западные брокеры уже не горят желанием видеть россиян среди своих клиентов. Однако потребность в диверсификации вложений никуда не делась, она подталкивает людей к поиску новых направлений для вложений денег, поэтому акции российских АО, которые ведут деятельность уже не одно десятилетие, могут входить в периметр интереса россиян. Я думаю, что не за горами включение бумаг таких компаний в портфели многих отечественных инвесторов.

Кроме того, сейчас на российском рынке, насколько я могу видеть, создаются точки роста для компаний из отраслей, которые ранее не были или были мало представлены на финансовых рынках. Это, например, двигателестроение, ведь сейчас по понятным причинам крайне высока потребность, скажем, в производстве собственных двигателей для гражданской авиации. Так, например, компании, входящие в группу ОДК, могут вырасти в десятки разов, потому что база практически нулевая. Таких примеров, связанных с импортозамещением и гособоронзаказом, уже много. В частности, это различные дочерние и «внучатые» организации Ростеха.

– Вы сейчас говорите про какой отрезок времени в будущем? Какие вообще классы активов будут более предпочтительными для вложений на горизонте в 1-2 года?

– Последнее, о чем я говорил, происходит уже сейчас и будет продолжаться еще лет десять.

В целом же взгляд на динамику активов на более краткосрочном горизонте достаточно консервативный и, наверное, даже пессимистичный. Причем я говорю как про российский рынок акций, так и вообще про рублевые активы в целом. Поэтому из доступных инструментов для большинства россиян я бы рекомендовал наличные доллары США. Подчеркиваю, что именно наличный доллар, потому что его мало – осталось буквально порядка 100 млрд в рублевом эквиваленте на всю России, если оценивать по данным ЦБ. При этом рублевых депозитов, остатков на счетах и проч. – почти на 50 триллионов рублей. Я считаю, что это лишь вопрос времени, когда эти деньги или их часть побежит в доллар. Даже если пятая часть из этих 50 триллионов «захочет ощущения сохранности» и уйдет в наличный американский доллар, мы можем увидеть значительный рост курса наличной валюты, и я вполне допускаю ситуацию, когда безналичный курс доллара будет составлять 60-70 рублей, а наличный доллар будет стоить выше 100 рублей за доллар. Это, скажем так, рекомендация номер один.

Если говорить про перспективы российского рынка акций, то, несмотря на негативную оценку его будущей динамики, я вижу отдельные компании, которые имеют «специальные ситуации», например, ожидания выкупов акций, реорганизаций, резкого роста выручки за счет активизации импортозамещения. То есть при правильном подходе можно найти и выбрать несколько компаний и продуктов с очень хорошим потенциалом роста.

– А если говорить про пяти– или даже десятилетний горизонт инвестирования, то какие прогнозы здесь?

– Оценивать динамику рынка на 5-10 лет вперед – это, конечно, задача сложная. Я думаю, что в любом случае компании с большой ресурсной базой, с относительно дешёвый стоимостью добычи полезных ископаемых – прежде всего, российские нефтегазовые компании – будут востребованы и через 5 лет, и через 10 лет. Тут надо понимать, что, скорее всего, возможности для входа в эти акции по более дешевым ценам ещё будут, и я бы не рекомендовал спешить сейчас входить в эти акции, я бы подождал некоего «обвала» котировок этих бумаг, когда эти акции будут проседать по 10-15% в день в течение нескольких торговых сессий подряд. Когда все будут кричать, что «Всё пропало» и когда будет казаться, что эти бумаги уже ничего из себя не представляют, то тогда можно будет зайти во многие российские акции по более привлекательным ценам. Возможно, по цене в два-три раза ниже текущих уровней.

– Если же перейти от рублевых бумаг к самому рублю, то что будет происходить с его курсом до конца этого года, в начале следующего и в среднесрочной перспективе?

– Для начала отмечу, что стоит всё-таки разделять курс биржевой и курс наличной валюты. Итак, с одной стороны, сейчас у России огромный торговый профицит, объем экспорта почти в два раза превышает импорт, и все факторы складываются в пользу дальнейшего укрепления рубля. Кроме того, сужение возможностей у населения и компаний использовать безналичный доллар сделало бессмысленным какие-то вложения в безналичный доллар в российском периметре, поэтому курс безналичного, биржевого доллара можно увидеть практически любой – и 60 руб. за доллар, и даже 50 руб., потому что нет инвестиционной составляющей, которая давит на курс рубля, но есть профицит торгового баланса, что поддерживает курс рубля.

Что касается наличного доллара, то основную ставку можно сделать на расширение спреда между курсом биржевым и курсом наличным. То есть, если сейчас наличный доллар стоит буквально на 3-4% дороже биржевого, то очень скоро, я прогнозирую, можно будет увидеть разницу в 10-20%, а то и больше. Поэтому имеет смысл покупать именно наличный доллар.

– В противовес наличному доллару: каковы, на ваш взгляд, перспективы цифрового рубля?

– Честно говоря, я не верю в особо радужные перспективы цифрового рубля, и я пока в целом по миру не вижу успешных идущих от государства проектов, связанных с цифровыми валютами.

При этом, по моим оценкам, роль стейблкоинов, таких как USDT, будет возрастать. Это уже один из самых популярных и очень удобных инструментов для вложения и, что немаловажно, для перемещения своих финансов между странами. Это кстати было основным фактором, сдерживающим спред между наличным и безналичным долларом. Потому что если у вас есть рубль, то у вас есть возможность купить не только наличный доллар, но и цифровой доллар – USDT. И он с точки зрения транспортировки, перемещения денег удобнее и законнее, чем чемодан наличных долларов. Здесь спасает флешка с криптовалютами.

В то же время, стейблкоины таят в себе большое количество рисков, по ним нет стопроцентной прозрачности их обеспечения фиатными активами, поэтому как инструмент сбережений на долгий срок это история достаточно опасная. Однако в качества трансфера средств или быстрой диверсификации рублевых вложений достаточно удобная вещь.