Евгений Ивкин: «9 из 10 банков могут потерять лицензии при существующей оценке кредитных рисков и залогов» A− A= A+

Евгений Ивкин, основатель Restructuring Business и Владимир Самохвалов, управляющий партнер SBS Consulting, рассказали порталу Finversia.ru о запуске пилотного проекта по полноценной «небумажной» оценке многочисленных кредитных и инвестиционных рисков бизнеса, скрытых за цифрами и, в подавляющем большинстве случаев, невидимых для банков и финансовых институтов, а также о развитии Института квалифицированного заемщика и его продвижении в финансовой и законодательной среде.

- Евгений, хотел начать с простого вопроса: в каком состоянии сейчас находится ваш проект Институт квалифицированного заёмщика?

Ивкин: Сейчас мы находимся на стадии государственной регистрации Института. В ближайшее время должно официально появиться юридическое лицо, после чего начнем полноценную работу.

Хотел бы, для начала, для тех, кто пока не знает, еще раз озвучить, что такое Институт квалифицированного заёмщика, и откуда появилась идея его создания. Несмотря на большое количество разного рода внутренних документов банков и нормативных актов по оценке кредитных рисков заемщиков-юридических лиц, в них отсутствует самое главное – понимание того, что стоит за цифрами, конкретных нюансов реального, а, не мнимого, заработка, того на чем именно держится бизнес и адекватности бизнес моделей компаний реального сектора экономики.

Для простого примера, практически любой бизнес строится на основании пяти-шести основных моделей работы. На незаумном, понятном любому человеку языке, это следующие вещи: во-первых, бизнес может держаться за счет известного бренда. Во-вторых, он может быть лидером по издержкам (за счет, например, максимальной автоматизации производства, идеально, а, не бумажно, отлаженных бизнес-процессов и так называемого идеального business process flow, когда для решения любой проблемы не требуется “подвиг Стаханова” или “ожидание Вия”, когда хозяин все сам решит). В-третьих, может обладать высоким уровнем инноваций. Четвертая модель применима на растущем рынке, когда вы, образно говоря, «садитесь в вагончик или модную тему» и рынок как поезд вас сам тянет. Пятая модель подразумевает максимально отлаженную бизнес-систему, которую собственник компании изо дня в день кропотливо каторжным трудом выстраивал на протяжении 10-20 лет и научился очень медленно и ювелирно делегировать значительную часть полномочий, оставив себе только реально самые сложные и важные вопросы, после чего бизнес начал работать условно в полуавтономном режиме. То есть, компания приобретает силу за счет работы как единого целого и тем самым получает реальное конкурентное преимущество. Консультанты в этих вопросах помочь не могут, так как это в первую очередь, связано непосредственно с личностью и особенностями самого акционера, изменением его самосознания, его личным и профессиональным ростом, желанием или нежеланием постояннно обучаться и потолком его развития. 

Если же бизнес не подразумевает ни одну из этих моделей, значит это обычно либо простые или замысловатые «схемы и темы», либо искусственно созданные монополии или олигополии. То есть то, что нельзя назвать бизнесом здоровой конкуренции. Это только маленькая часть того, что мы анализируем. Могут ли банки разобраться даже в этих простых хитростях?

- Должны по крайней мере…

Ивкин: Должны. Но проблема в том, что они этого не делают и, если честно, то, не знают как делать. При всем уважении, в банках идет простая оценка трех форм финансовой отчётности и, дай, Бог, финансовой модели и консолидированной управленческой отчётности, а, также может и общеотраслевого анализа. Да, это нужные вещи, но никакого понимания на чем зарабатывает бизнес, чего от него ожидать, насколько релевантна его бизнес модель текущему состоянию рынка у банков нет.

Люди, работающие в банках, могут понять эти тонкости только в том случае, если в принятии решений будут участвовать специалисты, проработавшие в реальном секторе лет 15-20. Чисто банковские специалисты не могут, с моей точки зрения, создать в этом случае никакой ценности, экспертизы.

- В чём здесь может быть ценность с точки зрения реального сектора?

Ивкин: В том, что люди, обладающие нужными компетенциями, на первоначальном этапе оценки кредитной заявки, могут «отловить» реальные риски. Они их видят. Банкиры в чистом виде их просто пропускают. Вторая часть проблемы в том, что оценка залогов идет в корне неверным способом.

- Но ведь сейчас активно развивается институт независимой оценки залогов?

Ивкин: Развивается. И это замечательно. Но каждый раз, когда приезжаешь, например, на завод, и видишь документы об оценке залога, то, в большинстве случаев, это просто перепись «шильдиков» плюс некий расчет амортизации оборудования. Реальной стоимости активов не увидишь. Поэтому анализ предмета залога должен проводится только теми людьми, кто глубоко разбирается в специфике каждой конкретной узкой отрасли.

Мы сплошь и рядом сталкиваемся с ситуацией, когда наши оценки отличаются от оценок других уважаемых компаний даже не на 20-30%, а в 2, 3 и более раз.

- Ваши оценки выше или ниже?

Самохвалов: Бывают разные случаи. Оценщики могут как завышать, так и занижать стоимость активов, в зависимости от потребностей банка. Мы же говорим о том, что необходимо получить справедливую оценку.

Ивкин: Так вот, возвращаясь к оценке бизнес-моделей. Исторически сложилось, что инвестиции в НИОКР в России за последние 15 лет составляют немногим более 1% ВВП в год. При этом государственные расходы на НИОКР в общем их объеме достигают 88%. То есть, формально доля частных расходов на инновации практически нулевая. Именно поэтому у нас активно процветает то, что не имеет никакого отношения к бизнесу свободной конкуренции. Но понять это могут только те, кто работал в реальном секторе. Поэтому банкам необходимо полноценное понимание того, на чем держится бизнес их заемщиков. Какая реальная суть его заработка, каков потолок его развития и ряд других вещей.

Для этого необходимо либо отдать проведение этой оценки на аутсорсинг, либо поменять бизнес-модель самих банков, чтобы они занимались этой работой на ежедневной основе. Особенно в ситуации падающего рынка. На текущий момент, при такой оценке кредитных и инвестиционных рисков и залогов, лицензии могут потерять 9 из 10 банков. Понимаете, вы можете быть честным банком и все делать по закону, но, к реальности заемщика это почти никакого отношения не имеет.

- Вам удалось донести свои опасения до самих банкиров, до финансовых властей?

Ивкин: Мы подошли к этому вопросу системно. Раньше ходили по разным кабинетам, включая департаменты Банка России, нашли определенное понимание, заинтересованность в этом вопросе. Сейчас нам необходимо проводить изменения на законодательном уровне. Процесс идет медленно, но у нас есть понимание того, как, в итоге, добиться этого.

- Какие именно законодательные изменения вам необходимы?

Самохвалов: Вначале добавлю, что глобально, перед тем, как подходить к законодательным изменениям, мы намерены реализовать большой пилотный проект с одним из крупнейших банков. Это даст базу для того, чтобы и крупные системные банки, и руководство Банка России убедились в том, что таким образом можно оценивать риски заемщиков и как это сказывается на оценке заемщиков в целом. Реализация пилота позволит нам более аргументированно разговаривать с Банком России по поводу законодательных инициатив. Дальше мы бы хотели, чтобы у банков появилась возможность использовать наши оценки не только для принятия самостоятельных решений о выдаче кредитов, но и чтобы эта оценка могла применяться ими в диалоге с регулятором по вопросу формирования резервов по ссудам. То есть, использовать не только формальный подход (например, наличие у заемщика залога и другие факторы), но и рассчитывать величину резервов, основываясь и на нашей информации.

- Каковы параметры этого пилотного проекта? Сколько вам потребуется времени, чтобы накопить достаточную доказательную базу для общения с регулятором?

Ивкин: Полгода-год.

- За это время заметно снизится показатель просрочки по кредитам?

Ивкин: Да. Более того, формально мы уже проделали эту работу. Ранее нами была проведена оценка более 1500 компаний среднего бизнеса. Но для того, чтобы результаты убедили и регулятора, и банкиров, нам и нужен пилот.

- Почему вы хотите сделать пилот всего лишь с одной кредитной организацией, пусть и крупной, вместо того, чтобы, например, начать с небольших региональных банков?

Самохвалов: Те 1500 компаний мы как раз и проанализировали в сегменте региональных банков. Но для того, чтобы выходить на другой уровень взаимодействия с Банком России, нужно заручиться партнерством с крупным системным банком.

- Есть какие-то успехи в продвижении этого пилота?

Ивкин: Есть, но на данном этапе мы не можем их озвучивать. Но надеюсь, что в ближайший месяц мы начнем наш проект.

- Хорошо. Возвращаясь к законодательству: вы хотите добиться признания Института квалифицированного заемщика на законодательном уровне?

Ивкин: В идеале – да. Подчеркну – никто не планирует никого заставлять что-то делать.

- Правильно ли я понимаю, что в будущем от Банка России вы бы хотели получить некий нормативный документ, который бы закреплял оценку, проведенную Институтом квалифицированного заемщика, как один из факторов, влияющих на формирование резервов, на их уровень по каждому конкретному заемщику? Наличие сертификата вашего Института будет достаточным основанием для отнесения заемщика в ту или иную группу риска?

Самохвалов: Да. Чтобы понять нашу логику, давайте разберем условный пример. Есть компания «Х», которая является монополистом в каком-то продукте или услуге, она работает с единственным клиентом и обладает формальным залогом. У компании «Y» диверсифицированный бизнес, множество клиентов, выстроены бизнес-процессы, есть стратегия развития, но нет объектов залога. Наша позиция заключается в том, что риски кредитования компании «Y» могут быть даже ниже, чем риски по компании «Х», несмотря на наличие залога.

- Но пока преодолеть скепсис банкиров у вас не получается?

Ивкин: Мы уже работаем, и довольно успешно, с двумя банками из Топ-10. Рассчитываем распространить этот опыт и в федеральном масштабе. Потому что в реальном секторе сегодня все понимают, что никакого отношения к настоящей оценке рисков существующий банковский механизм не имеет.

- Мы сейчас говорим об оценке рисков потенциальных заемщиков. Могут ли ваши методики помочь в работе с существующими проблемными клиентами?

Ивкин: Безусловно. Именно этим мы и занимаемся. В крупных банках все процессы происходят очень медленно. Даже региональные банки, которые, казалось бы, должны быть более быстрыми, маневренными, на деле оказываются не столь гибкими. Как правило, банки понимают, что заемщик стал проблемным, только когда происходит просрочка по кредиту. Но ведь это далеко не первый «звоночек». Напротив, просрочка означает, что проблема уже запущенна. В этот момент мы, выезжая к заемщику, за один-два дня составляем детальный отчет, анализ ситуации, и конкретно прописываем шаги, необходимые для восстановления его платежеспособности.

- Проверку инициирует сам банк?

Ивкин: Да, как правило, сам кредитор.

- Немного конкретики о самом Институте и его оценках. В ваших материалах сообщается, что ответственность экспертов института страхуется. Можно немного подробнее об этом механизме?

Ивкин: Действительно, ответственность Института будет страховаться. Мы работаем над этим, чтобы повысить доверие со стороны банков.

Самохвалов: Точно так же, как страхуется ответственность оценщиков, которые оценивают объекты недвижимости.

- Вы хотите распространить действие сертификатов Института на кредиты, суммой от 10 млн рублей. Почему выбран именно такой порог отсечения?

Самохвалов: В нашем понимании, желание взять кредит на развитие, на финансирование текущей деятельности, может возникнуть у собственника бизнеса с оборотом от 100 млн рублей. Это та стадия развития, когда у компании есть наработанные бизнес-процессы, устоявшаяся команда и так далее. Кредиты на меньшие суммы, как правило, оформляются не на юрлицо, а берутся собственниками, как потребительские, розничные.