Юрий Матросов: «В России пока очень мало настоящих инвесторов» A− A= A+

Какое место на рынке инвестиций занимают бизнес-ангелы? Однозначно сказать сложно. Но без них мир вряд ли бы увидел бы такие компании, как Apple, Google и Skype. В свою очередь, сами идеи, впоследствии превратили поверивших в них частных инвесторов в богатейших людей мира. В России соответствующий сегмент инвестиций сегодня находится в начальной стадии формирования, но при этом имеет очень хорошие перспективы. Об этом в интервью порталу Finversia.ru рассказал Юрий Матросов, руководитель Сообщества бизнес-ангелов России.

- Юрий, вы можете в целом охарактеризовать состояние «бизнес-ангельского» сегмента в России?

- Нужно понимать, что в нашей стране цивилизованная инвестиционная среда (тут мы говорим о реальных инвестициях, а не об операциях на финансовом рынке) сейчас в принципе находится в стадии формирования. Многие из тех, кто на словах называет себя инвесторами, на самом деле в традиционном мировом понимании таковыми не являются. По сути, большинство тех, кто в России финансирует реализацию различных проектов, выступают в качестве кредиторов, заимодавцев и т. п.

Это касается и тех, кто называет себя бизнес-ангелами. Деньги, которые они выдают, у нас принято считать инвестициями, но по существу это кредиты, которые требуют залогов, подтверждения активов, имеющихся на счетах того же новатора, и пр. По сути, мы имеем дело с некой эрзац-альтернативой банковской системы в лице частников. Единственно, что она, конечно, более рисковая.

Однако сейчас в нашей стране появляются люди, которые понимают и принимают общепринятую в мире философию «бизнес-ангельства». Они уже готовы финансировать относительно долгосрочные проекты, принимая на себя значительную долю рисков, умеют оценить хорошую идею.

Как правило, это состоявшиеся успешные бизнесмены, акционеры крупных промышленных предприятий, у которых сформировался немалый собственный капитал. Большинство из них заинтересованы в развитии технологий, проектов, которые в перспективе помогут оптимизировать и усовершенствовать их бизнес. Есть и те, кто увлекается новыми высокотехнологичными направлениями, за которыми видит будущее. Естественно, при этом все предполагают, что со временем вложенные деньги вернутся с лихвой.  

- Насколько «с лихвой»? Проекты с какой доходностью обычно готовы рассматривать бизнес-ангелы?

- Очень многое зависит от конкретной ситуации. Доходность может составлять от 20% до 100% годовых. Конечно, многие инвесторы изначально ориентируются на двукратное преумножение вложенных средств в годовом пересчете. Однако на деле чаще всего получается меньше – 40-50%. Именно в таком диапазоне чаще всего находится показатель доходности проектов, с которыми работают наши партнеры.

Хотя и в нашей среде есть более агрессивные инвестиционные стратегии, когда деньги вкладываются на самой ранней – посевной – стадии. Посевные инвесторы, понимая, что риски высокие, входят относительно небольшими суммами – до $1 млн. Они, как правило, финансируют проекты для того, чтобы потом перепродать их другим инвесторам на более поздней стадии, когда уже есть продукт, стоимость выше, а рисков значительно меньше. Как раз в этом случае вложенные средства, как правило, возвращаются с коэффициентом x2. А после этого проект продолжают вести уже более спокойные крупные инвесторы, которые работают на масштабирование. Но с меньшей доходностью.

Новаторы, кстати сказать, тоже часто имеют завышенные ожидания в отношении финансовой составляющей. Но в итоге получают столько, во сколько инвестор оценит проект.

- Насколько масштабен этот сегмент? Сколько вообще в России бизнес-ангелов?

- я бы оценил так – не более полусотни. Хотя, если говорить в глобальных определениях, то и того меньше. Все-таки в классическом смысле бизнес-ангел – это человек, имеющий достаточно большой личный капитал, готовый вкладывать деньги в «посевные» проекты (в том числе, на стадии идеи), которые имеют хорошие, но, возможно, очень отдаленные, перспективы для развития и получения экономического эффекта. В определенном смысле это бизнес-меценаты. Такие инвесторы в нашей стране, если и есть, то их – считанные единицы.

- Тем не менее, в России существует аж три ассоциации бизнес-ангелов, а некоторые издания периодически составляют топ-списки представителей этого сегмента. Не излишество ли это для столь небольшого, как вы говорите, круга?

- Как я уже сказал, далеко не все, кто называет себя инвесторами, на самом деле таковыми являются. Это же относится и к бизнес-ангелам. У нас вообще во многие ассоциации часто входят компании, которые по содержанию имеют мало общего с их профилем. Многие называют себя бизнес-ангелами, но на самом деле это просто люди, которые так или иначе пытаются работать на венчурном рынке.

Что касается списков, то в них обычно попадают те, кто стремится к медийности. Между тем, настоящие бизнес-ангелы, кто реально работает на результат, как раз чаще всего придерживаются принципа «деньги любят тишину», и ни в какие списки и рейтинги не стремятся. О них вы в журналах вряд ли что-то прочитаете.

- А насколько сегмент развит в качественном плане?

- Он находится в стадии формирования и уже, можно сказать, вышел на определенный качественный уровень. У бизнеса появляется понимание предмета венчурных инвестиций, складываются определенные стандарты, процедуры для отбора проектов и контроля над их реализацией, эффективным использованием инвестированных средств. Возникает определенная философия: во что вкладывать и как.

- И во что вкладывать?

- Тренды все время меняются. В 2006-2007 годах был бум в строительной отрасли, и все активно инвестировали в соответствующие проекты. В 2009 венчурные инвесторы переключились на IT-технологии. В 2016-2017-ых пришло время блокчейна и криптовалюты.

Но, несмотря на тренды, у каждого свои предпочтения. Лично мне, например, сейчас очень интересно работать с высокотехнологичными проектами в области здоровья, медицины, биотехнологий. На второе место я, пожалуй, поставил бы технологии в области строительства. Также перспективны проекты, связанные с экологией – мусороперерабатывающие предприятия, альтернативная энергетика и пр. Хороший вариант – производство комплектующих для крупных заказчиков, проекты, имеющие отношение к уже выигранным тендерам и госзаказу.

Можно также сказать, к чему сейчас инвесторы не испытывают интерес. Это продукты питания, недвижимость и земля, рестораны, такси, медиа и реклама и пр. Некоторые сферы, такие, например, как алкогольная и табачная, не привлекают инвесторов из-за многочисленных ограничений для новичков. А в нефтегазе слишком большая конкуренция.

- А финтех?

- Тут многое зависит от перспектив масштабирования инновационного проекта. Если есть вероятность выхода на международную арену, то это может быть интересно.

- А есть конкуренция за перспективные финтехпроекты между бизнес-ангелами и банками, которые сейчас активно создают всякие «песочницы» для поиска и развития интересных стартапов? При том же ЦБ создана специальная ассоциация для этих целей.

- Нет, конкуренции нет. Скорее, между нами и банками есть определенное распределение ролей. У банковских акселераторов существуют четкие регламенты, которые никто не будет адаптировать под конкретную новаторскую идею, пусть даже с очень хорошим потенциалом. Поэтому часто банки как раз отправляют проекты, которые не проходят по их процедурам оценки, бизнес-ангелам, которые, являясь частниками, имеют гораздо больше возможностей для гибкости. Те, в свою очередь, осуществляют посевные инвестиции, доводят идею до ума, помогают «упаковать» проект, а затем он уже может быть продан банку.

- А насколько вообще актуальна тема создания венчурных фондов и «песочниц» при госкомпаниях?

- Эта тема существует давно, а сейчас данное направление развивается особенно активно – после соответствующих поручений от первых лиц государства. Вопрос только в том, насколько эти структуры эффективно работают. Кто-то реально ищет и развивает хорошие проекты. А кто-то работает «для галочки» или для того, чтобы «осваивать бюджеты».

- А конкуренция за хорошие проекты существует?

- Нет, как таковой конкуренции нет. Хороших проектов, которые нуждаются в финансировании, предостаточно. Мы, например, никого не ищем, никак себя не рекламируем. К нам и без того со всех сторон со своими проектами идет масса народа. Мы проводим раунды. На первом оцениваем проекты сами, даем советы, как их можно улучшить. Для прошедших дальше проводится второй раунд, на который уже приходят инвесторы (хотя некоторые из них уже начинают участие с первых этапов). Для оценки проектов инвесторы приводят своих специалистов с различными компетенциями, которые общаются с новаторами, дают ценные советы: каких людей набрать в команду, как выбрать стратегию выхода на рынок и пр.

Очень важно, чтобы идеи попали к грамотным людям, которые смогут по достоинству их оценить и помочь претворить в жизнь. И не загубить.

- Что значит, загубить?

- На рынке очень много разных моделей, которые предлагают раскрутку инноваций. Но далеко не все являются для этого достаточно квалифицированными, а иногда – и достаточно добросовестными. Есть откровенно спекулятивные структуры, которые перепродают проекты, не создавая в них никакой добавочной стоимости. И потом, как правило, дальше они не могут развиваться. Проект можно неправильно или неинтересно презентовать, неадекватно оценить. Все это работает в минус.

Если проект не собрал определенную сумму, которая нужна на реализацию, то автор должен вернуть деньги инвесторам. При этом его репутация уже оказывается, что называется, подмоченной. И потом привлечь деньги даже через другие модели ему будет очень сложно.

- Насколько качественным является информационное поле для соискателей инвестиций? Как они узнают, куда лучше идти за деньгами?

- Пока это поле не очень качественное. Но именно сейчас мы активно работаем над созданием модели закрытого типа, которая позволит новаторам видеть, какие венчурные структуры эффективны, а какие нет, с какими инвесторами они могут работать, как получить отклики экспертов, как приобрести статус проекта и пр. Для этого будет создано специальное мобильное приложение, с помощью которого можно будет работать, даже минуя личные встречи. Кроме того, по мере внедрения в нашей стране блокчейн-технологий, этот сервис будет масштабироваться на международные рынки, и финансирование можно будет получать из-за рубежа. С учетом санкционной темы – скорее всего, посредством криптовалюты.

- Вы сказали, что блокчейн-технологии и криптовалюта были в тренде в 2016-2017 годах. А сейчас?

- Пока они остаются в тренде. Но тут нужно уточнить, что большинство проектов связано с ICO. А с этой формой привлечения средств сейчас все чаще возникают определенные сложности. Если раньше маркетинг в отношении таких проектов работал очень хорошо, то сейчас он становится все менее эффективным. Потому что все инвесторы уже «наелись» хайпа, увидели, что 99% ICO являются скамом. То есть большинство – изначально провальные. При этом в такие проекты некоторые инвесторы все равно вкладываются. Но лишь для того, чтобы на этапе выхода токена и его роста быстро выйти из проекта. Такие чисто спекулятивные стратегии.

Но самое плохое, что в ряды таких проектов иногда попадают и хорошие идеи, которые при грамотном подходе можно было бы довести до рынка. Но после того, как они оказываются у спекулянтов, и те их сбрасывают, все перспективы умирают.

- Получается, что инвесторы-спекулянты могут «подставить» даже хороший проект?

Получается, да. Если в проекте фигурирует человек, который ранее засветился не с очень хорошей стороны, то вероятность того, что проект больше не получит деньги, очень большая.

У нас даже есть «черная книга», куда мы заносим описание разных некорректных ситуаций, произошедших в сфере венчурного инвестирования. И у тех, кто в этих ситуациях засветился, возможны проблемы с дальнейшей деятельностью на этом рынке.

Поскольку рынок не очень большой, то все друг друга знают и обмениваются информацией. Сейчас перед профсообществом стоит задача создать некую общую цивилизованную культуру инвестиций в России.