О не-Европе, нестроении в мыслях и ожидаемом будущем A− A= A+

Этот обыденный и понятный каждому завет — стержень самоидентификации наций, так как даёт ключ к честному восприятию своей истории: даже лучший отец не во всём безупречен, что не мешает ему оставаться отцом. А поскольку завету этому веками следуют и православные, и конфуцианцы, и мусульмане с иудеями, то для них он — объективный и общий критерий оценки дел вчерашних, сегодняшних и даже завтрашних. В отличие от теперешних, не прошедших проверку временем, фетишей — демократия, экономический рост, безграничная свобода…

Россия, безусловно, Европа, но и — не-Европа. Вокруг этого «не» сломано уже множество копий. Вот и президента недавно вынудили без подготовки давать объяснение такому нестроению. Получилось у него, что россияне замотивированы на высокие духовные ценности, а Запад ставит на первое место прагматизм и материальный интерес. Александр Рар (его интервью открывает этот номер) сумел всё свести к двум ключевым словам: для россиян это «справедливость», а для европейцев — всё большая «свобода».

Мне нравятся оба определения. Но они, увы, не дают полного ответа. Что с того, что есть различия, как будто нет их между немцами и французами? Живя по-соседски, они придумали множество прозвищ друг для друга, и «колбасник» с «лягушатником» — не самые обидные. Но разделяют нас не различия, они лишь делают общую жизнь богаче. Нас разделяют способы мышления, которые с какого-то момента стали идти в двух — непересекающихся плоскостях.

Немцы теперь отсчитывают свою историю с 1945 года, а россиянам предлагают и вовсе обрубить всё, что у нас было до 1991-го. Между этими точками лежит «холодная война», которую, как считает Запад, они выиграли. И ладно бы, пусть себе тешатся. Но головокружение от псевдопобеды пришлось в аккурат на конец прошлого века, когда мир вступил в эпоху глобальных трансформаций. Приручение атома, скоростной транспорт, интернет, удваивающие урожай технологии — всё это радикально меняет образ жизни. А бенефициаром перемен оказался «золотой миллиард». И его гуру нашли происходящему имя — «Конец истории». Эта культовая книга Френсиса Фукуямы появилась, словно по заказу. Её мало кто читал, но название вошло в обиход, и «крыша» у людей поехала окончательно. Им попритчилось, что и впрямь удалось ухватить батьку за бороду, и теперь их миссия — облагодетельствовать варварский мир своими стандартами.

Но ведь и стандарты корёжат до неузнаваемости. Верующий человек теперь с опаской заходит в храм — не ровен час, попадёт на венчание двух мужчин или женщин. Из учебников выкорчёвывают слова «мама» и «папа» — первые в жизни каждого, из семей по малейшему навету изымают детей и отдают на усыновление. Формируется некое новое социо-культурное пространство, которое получило название «постмодернизм». В нём нет места ни прошлому, ни будущему, поскольку в сознании человека они неотрывны от семьи и веры. Зато полный простор для личной свободы. И, как заметил на Родосском форуме экс-канцлер Австрии Альфред Гузенбауэр, такой простор уже не помещается в рамки прав человека. Он порождает особый агрессивный тип эгоцентризма — утверждающий свой индивидуализм за счёт индивидуальности остальных.

Так где же на самом деле сегодня не-Европа?

…После разгрома Торгсина Булгаков, как известно, привёл «сладкую парочку» к писательскому дому, о котором Коровьев тут же заметил, что под его крышей вызревает целая бездна талантов, а Бегемот добавил: «Как ананасы в оранжереях». Но если бы писатель работал в наши дни, то направил бы своих симпатичных разбойников совсем по другим адресам. Например, в бизнес-школу «Сколково», где, по аналогии с Гарвардом и Стэнфордом, задумано готовить элиту отечественного бизнеса. Не удивительно, что на этот мёд слетелись десятки отпрысков героев «Форбса», а учёные ухватились за этот редкий и не афишируемый эксперимент. «Лента.ру» недавно приоткрыла над ним завесу, и, хотя информации немного, картинка ожидающего нас будущего прорисовывается.

Учиться бизнес-поросль намерена основательно — до 30 лет. Некоторые, правда, собираются совмещать учёбу с работой, поскольку уже к 35 годам хотели бы обрести финансовую самостоятельность — первый собственный миллиард. Но это, как получится. Мама с папой, полагаю, не бросят родное дитятко, которое к тому же уверено, что к 45 годам с работой надо заканчивать и жить на ренту. «Но это вовсе не говорит об их лени или гедонизме, — считает профессор НИУ ВШЭ Елена Рождественская. — Скорее, это некий отзвук европейской дискуссии о том, что мы постепенно движемся от общества труда к обществу досуга».

А как же. И мы хорошо знаем, чем занимается кобель, когда сыт, и ему нечего делать. Народ даже увековечил этого счастливчика в своей поговорке.

 

Виталий КОВАЛЕНКО