Фундаментальные медведи A− A= A+

Рубль, слабевший с самого начала года, в октябре ушёл в крутое пике. Национальная валюта демонстрирует значения, до сих пор невиданные: курс к доллару — за 40, к евро — за 50. Обращённый к властям общий выдох: «Надо что-то делать!» — витает в воздухе.

 

 

А надо ли? На эту тему в Международном мультимедийном пресс-центре «Россия сегодня» дискутировали участники круглого стола «Рубль: курс на стабилизацию».

Ну, ужас. Но не ужас-ужас — успокоили все участвовавшие в мероприятии эксперты. На примере многолетней статистики они проиллюстрировали: подобные смены трендов поведения национальной валюты в последние десятилетия случались неоднократно, и не только в России.

Так, в начале тысячелетия, когда единая европейская валюта была введена в наличный оборот, её курс по отношению к доллару был установлен на уровне 1,19. В течение короткого времени евро подешевел до 0,86 за доллар (на 40%!). В тот период в финансовых кругах Германии всерьёз шли разговоры о выходе из зоны евро. Однако уже к 2010 году европейская валюта укрепилась в два раза — до значения 1,58 за доллар.

На аналогичных качелях не раз раскачивался и российский рубль. По наблюдениям заведующего кафедрой «Финансы, денежное обращение и кредит» Российской академии народного хозяйства и госслужбы при Президенте РФ Александра ХАНДРУЕВА, характер головной боли Банка России, отвечавшего до недавнего времени за стабильность национальной валюты, неоднократно менялся на противоположный: до 1999 года она раскалывалась из-за ослабления рубля, в последующее десятилетие — из-за его чрезмерного укрепления, с 2009 года опять беспокоило падение, а потом, вплоть до 2013 года — рост. Впрочем, эту последнюю фазу укрепления рубля эксперты недорого ценят. «Это было не укрепление, а рост. Укрепление — это сила. А у нас рубль рос, как накачиваемый дистрофик», — определил этот период первый заместитель председателя Комитета Госдумы по экономической политике, инновационному развитию и предпринимательству Михаил ЕМЕЛЬЯНОВ.

В этом году тренд вновь переменился — рубль падает. И в роли медведей выступают фундаментальные факторы. Во-первых, стагнация экономики. «Экономический рост мы меряем валовым продуктом. Если отбросить подробности — это совокупные доходы. И если доходы падают, глупо надеяться, что при этом можно иметь устойчивую валюту и низкую инфляцию», — поясняет директор Института народнохозяйственного прогнозирования РАН Виктор ИВАНТЕР.

Во-вторых, в силу геополитических причин и снижения страновых рейтингов — массированный отток капитала. Который, по определению ведущего эксперта Института «Центр развития» НИУ ВШЭ Дмитрия МИРОШНИЧЕНКО, «сменился бегством, а в определённые моменты — эвакуацией».

В-третьих, снижение цен на нефть.

В-четвёртых, монетарная политика ФРС США, подающая сигналы о росте привлекательности доллара и тем самым стимулирующая выход инвесторов из валют развивающихся стран. «Сейчас главный игрок на валютном рынке — ФРС», — констатирует Михаил ЕМЕЛЬЯНОВ.

Наконец, в-пятых, в игру против рубля азартно включились спекулянты, в том числе — отечественные, в первых рядах которых выступают крупнейшие банки.

Можно ли и имеет ли смысл противостоять напору фундаментальных факторов монетарными инструментами? «Совокупность долгосрочных фундаментальных и краткосрочных конъюнктурных факторов настолько сложна, что любые непродуманные действия могут только усугубить ситуацию», — считает Александр ХАНДРУЕВ. Он напомнил: за всё время существования евро Европейский ЦБ проводил валютные интервенции всего пять раз. «Всякая интервенция — это вмешательство в процесс курсообразования. Она в конечном итоге выгодна только спекулянтам, которые ждут её, как манны небесной», — подчёркивает он. И призывает ЦБ «прекратить расточительство» в виде рефинансирования, объёмы которого увеличились вдвое. По его мнению, эти средства используются для спекуляции на валютном рынке. Вот и сообщение Банка России о том, что в ноябре объём рефинансирования составит около 900 миллиардов рублей — прикладная информация для спекулянтов. «А кто у нас основные маркет-мейкеры на валютном рынке?» — вопрос риторический. Общеизвестно — это крупные госбанки. «Навести порядок ничего не стоит», — убеждён Александр ХАНДРУЕВ.

«Если действуют фундаментальные факторы, тратить валюту на поддержание курса рубля — бессмысленно», — категорично резюмирует Михаил ЕМЕЛЬЯНОВ.

А Дмитрий МИРОШНИЧЕНКО с помощью цифр доказал, что это уже практически и невозможно без того, чтобы не подставить под колоссальный удар всю систему. Так, на 1 октября объём золотовалютных резервов составлял $454 миллиарда. Из которых за две недели этого же месяца $9 миллиардов были «проедены» на валютных интервенциях. Из оставшейся суммы эксперт вычитает сумму позиции в МВФ, монетарное золото, а также средства правительственных фондов, не принадлежащие Центробанку. В итоге сумма ЗВР сокращается до $234 миллиардов. Вроде тоже неплохо. Вопрос в том, а сколько регулятору надо держать в запасе? Эксперт предлагает простой индикатор — покрытие импорта товаров и услуг валютными резервами. Комфортным считается запас, превышающий полугодовой объём импорта. Это планка, ниже которой любое государство попадает под прицел спекулянтов. А если резервы не покрывают трёхмесячного объёма импорта — «готовьтесь к масштабной атаке».

Ежемесячный объём импорта в Россию — около $38 миллиардов. Умножаем на шесть и получаем «джентльменскую сумму». «Мы в нуле. У ЦБ нет запасов. Мы у красной черты. Если не хотим довести ситуацию до критической и сохранить ЦБ пространство для маневра для сдерживания сильных конъюнктурных выбросов, мы должны сказать «стоп» попыткам удержать курс. У нас нет таких возможностей», — убеждён Дмитрий МИРОШНИЧЕНКО. Он привёл «хороший» пример щедрого вбрасывания резервов в топку фундаментальных факторов и рыночных спекулянтов — Украина. Отметка трёхмесячного запаса ЗВР против импорта там была пройдена в ноябре 2012 года, а через год случились экономический коллапс и радикальный «майдан». «Это очень опасная политика — удержание курса, когда ты не имеешь резервов», — предупреждает эксперт.

Впрочем, такой способ оценки достаточности ЗВР спровоцировал академическую дискуссию. Виктор ИВАНТЕР высказал недоумение по поводу вычитания из ЗВР монетарного золота («Вы что, завтра собираетесь его продавать?»), а также оценил сравнение с Украиной как некорректное: «В чём принципиальное отличие от Украины? Мы экспортируем 280 миллионов тонн нефти ежегодно. Умножьте это даже не на 80, а на 40». Он предложил «другой счёт». По его оценке, объём так называемого критического импорта — продовольствие плюс комплектующие — составляет не более $150 миллиардов в год. При нынешнем объёме ЗВР в почти $450, «ни копейки не получая валютной выручки, мы можем три года оплачивать критический импорт». По его мнению, в стране «избыточные резервы». Поэтому и камень в огород Центробанка: «В этих условиях неумение поддержать стабильный курс — безграмотно».

Тем не менее все эксперты сошлись на том, что, как определил Виктор ИВАНТЕР, «чтобы всё устаканилось, нужен экономический рост. А мы его не видим». И не случайно. «Если в экономику не вкладывать, она и не растёт», — констатирует эксперт. — А мы вместо того, чтобы тратить на развитие, складируем средства. Откуда у нас профицит бюджета?» Он указывает, что стагнация в российской экономике началась вовсе не из-за санкций, а годом ранее, в 2013-м, когда оказались завершены все крупные государственные инвестпроекты: Сочи, строительство к саммиту АзЭС. Он напомнил, что основные прорывы экономического роста в стране были совершены в условиях, когда цены на нефть составляли около $60 за баррель. Так что нынешние $80 — «замечательные цены! Замечательный инвестиционный климат»!

Сколько-нибудь существенных факторов для паники и «масштабных безобразий» эксперты не усматривают. Выровнялся торговый баланс (правда, при этом уровень жизни населения снизился). Бюджет — профицитный. Уровень суверенного долга — минимальный. Осталось только войти в фазу роста.

Марина ТАЛЬСКАЯ