Резервы «съедают» «подушку безопасности» A− A= A+

Михаил ХРОМОВ

Заведующий лабораторией финансовых исследований направления «Макроэкономика и финансы» Института экономической политики им. Е.Т. Гайдара

С прошлого кризиса проблема «плохих» долгов системно никак не решалась. В 2008–2009 годах основное регулирование со стороны ЦБ заключалось в смягчении требований: при определённых условиях банкам разрешалось не ухудшать формальные показатели качества кредитов. Однако масштабных списаний «плохих» активов и высвобождения резервов не было.

Объём резервов на возможные потери вырос за период с осени 2008 года до конца 2010 года в 3 раза, при том что активы выросли менее чем на 30%, а кредитный портфель — менее чем на 10%. В дальнейшем, с восстановлением роста банковских активов и кредитования экономики, объём сформированных резервов так и не снизился, а улучшение формальных показателей качества кредитного портфеля следовало вслед за ростом кредитной задолженности: проблема «размывалась» за счёт выдачи новых кредитов. Аналогичная картина наблюдалась и с просроченной задолженностью — другим индикатором качества банковских активов.

Безусловно, банки в той или иной степени пытались справляться с проблемой сами. Реструктуризация ссуд или продажа проблемных долгов коллекторским агентствам — инструменты управления проблемными активами, доступные любому банку.

Проблема возникает тогда, когда объём таких кредитов резко увеличивается, издержки по управлению ими становятся чрезмерными и начинают тормозить развитие, отвлекая слишком много сил и средств. Да и рынок коллекторских агентств может оказаться не способен «переварить» всю массу проблемных ссуд, от которых банки хотели бы избавиться. В этом случае создание универсального единого агентства, основными задачами которого были бы управление и реструктуризация проблемными активами, может иметь определённые преимущества: банки получают возможность оперативно расчистить свои балансы от проблемных активов, работа с которыми в рамках единого агентства за счёт эффекта масштаба может оказаться более эффективной.

Но тут сразу возникают тонкости и детали. Одна из главных — рыночная оценка долга: насколько она соотносится с теми резервами, которые банк уже создал, не повлечёт ли дополнительные убытки, а если повлечёт, то на кого и в каких пропорциях они будут переложены — на банк или агентство. К тому же, организация централизованного государственного агентства открывает широкие возможности для разного рода манипуляций. Реальное качество банковских активов остаётся неизвестным. В качестве примера можно привести распространённую ситуацию, когда у банков на последние отчётные даты до отзыва лицензии формальное качество активов вроде бы было удовлетворительным. А через некоторое время после отзыва лицензии появлялись сообщения, что количество проблемных активов настолько велико, что капитал оказывается отрицательным. То есть та картина, которую показывает официальная банковская отчётность, не всегда отражает в полной мере реальные проблемы. Финансовый результат, который мы видим в официальной отчётности, — это следствие определённого компромисса между банком и регулирующим органом. Динамику показателей он, возможно, отражает, а их конкретный уровень — очень приблизительно.

Поэтому одним из главных вопросов при централизованном подходе к решению проблемы «плохих» активов должна стать выработка унифицированных правил. В данном случае речь идёт о задании формулы для определения стоимости «плохого» долга либо правил передачи такого актива с баланса банка на баланс централизованного агентства. Удачный опыт создания таких специализированных государственных структур, как это было в скандинавских странах, во многом обязан тому обстоятельству, что банковская система в этих странах была по сути национализирована и речь шла о перекладывании актива из одной госструктуры в другую: больших проблем в оценке долга не возникало. У нас далеко не все банки государственные. Однако работа агентства «плохих» долгов во многом будет ориентирована именно на госбанки (во-первых, так проще, во-вторых, большинство крупных банков в РФ всё-таки государственные). И это будет дополнительно стимулировать процесс огосударствления российского банковского сектора.

Тем не менее проблема «плохих» долгов сейчас реально существует, и это видно, в том числе по показателю достаточности капитала: ведь создание дополнительных резервов под проблемные ссуды снижает прибыль банков и создаёт дополнительное давление на капитал. Отчисления в резервы на возможные потери стали главным фактором снижения прибыли в 2014 году, а убытки банков в декабре 2014-го — феврале 2015 года ускорили процесс снижения достаточности собственных средств. На 1 марта текущего года в целом по банковской системе норматив Н1 составил всего 12,2%. Для сравнения: самое низкое значение этого показателя в прошлый кризис было зафиксировано в начале октября 2008 года и составляло 14,5%.

Какой-то минимальный запас по капиталу, с тем чтобы не пробить «дно» этого норматива в 10%, у сектора есть. Но это очень ограниченный резерв: дополнительные потери в размере примерно в триллион рублей «съедят» эту «подушку безопасности». Но ещё раньше критическую черту начнут переходить отдельные банки, в том числе и крупные, у которых достаточность капитала уже сейчас близка к критической. Докапитализация банков государством в триллион рублей способна принести лишь незначительный эффект. Выделенный триллион предназначен не столько для поддержки банков, сколько для поддержки кредитования реального сектора: установлены жёсткие требования по наращиванию кредитного портфеля получателей государственной помощи.

В прошлый кризис банковский сектор получил сопоставимую сумму в капитал: триллион с небольшим в виде субординированных кредитов и дополнительных взносов в капитал госбанков — и уровень достаточности капитала за 12 месяцев вырос с 14,5 до 20%. Но тогда номинальный объём «плохих» долгов даже на пике кризиса был почти в 2 раза меньше. Соответственно, чтобы повторить тот же эффект, сейчас требуется сумма как минимум в 2 раза больше. Если сейчас вложить в капитализацию сектора триллион, то можно увеличить достаточность капитала с 12 до 14%: то есть до уровня ниже, чем в прошлый кризис. Хотя, несомненно, и такая поддержка для банковского сектора не будет лишней.