Владимир Лепехин: Тупик — или смена парадигмы? A− A= A+

Нынешняя весна политически чрезвычайно насыщенна: бурную дискуссию вызвали первые сто дней нового, «внесистемного» американского президента, предвыборная интрига во Франции, а игры вокруг Северной Кореи и вовсе заставили говорить об угрозе третьей мировой войны. Словом, то ли весеннее обострение, то ли действительно нас ждут серьёзные перемены. Обо всём этом мы решили поговорить с директором Института ЕАЭС, координатором Зиновьевского клуба МИА «Россия сегодня», кандидатом философских наук Владимиром ЛЕПЕХИНЫМ.

БДМ: Владимир Анатольевич, к тому, что в мире «стабильности нет», как когда-то констатировал герой всенародно любимого фильма, мы успели привыкнуть. Однако этой весной уж очень сильно штормит. На всевозможных ток-шоу спикеры голоса сорвали, доказывая друг другу и публике причины (порой взаимоисключающие), которые привели мир в очередной тупик. Тупик ли? Или грядёт смена парадигмы всего миропорядка?

Думаю, о смене парадигмы как о свершившемся факте говорить преждевременно. Равно как и о том, что, мол, всё останется по-старому, и никаких изменений не предвидится. Другой вопрос, насколько бурным или вялотекущим окажется этот процесс и во что он обойдётся как миру в целом, так и отдельным странам.

 

БДМ: Однако дискуссия по поводу «ста дней» Трампа, похоже, ставит крест на всех его предвыборных декларациях?

И совершенно напрасно. Не надо путать PR с работой. Поставить крест на намерениях Трампа может только его политическое либо физическое устранение. Будем надеяться, что до таких крайностей не дойдёт, хотя в истории США бывало всякое…

Теперь о нынешней ситуации и о том, в какую сторону меняется парадигма миропорядка. Процесс глобализации продолжается, он объективен и неизбежен. Суть его в том, какая конкретно транснациональная финансово-промышленная мега-группа удержит в руках рычаги управления, прежде всего — финансовыми потоками. Борьба за эти рычаги — вот цель. Всё остальное — образование, наука, средства массовой информации, политическое управление — всего лишь средства для её достижения.

Есть два формата глобализации, один — условно говоря, «по-американски», когда США, узурпировавшие роль лидера этого процесса, навязывают всем свою модель. Собственно, излёт этого формата мы и наблюдаем сейчас.

 

БДМ: Почему вдруг «излёт»? Столько лет все принимали эту перевёрнутую пирамиду как данность…

Да потому что она не слишком эффективна — с точки зрения тех, кто распоряжается львиной долей мировых активов. Не забывайте, что мы говорим не об американских, а всё-таки о транснациональных группах, где вовсе не обязаны непременно одобрять как экономическую и финансовую, так и внешнюю политику США, если она идёт в ущерб интересам других игроков.

 

БДМ: А есть альтернатива? Другой формат?

Да, и эта более эффективная модель глобализации на геополитическом языке называется многополярным миром — как видите, ничего нового я не открываю. То есть мир должен состоять не из двух или трёх сверхдержав (слишком мало для многополярности), но и не из 200 государств (слишком много). Многополярный мир — это несколько субъектов, более или менее политически равнозначных. Не в обиду будь сказано малым государствам, но они в такой структуре особой роли играть не могут. Речь идёт именно о цивилизационных общностях, внутри которых существуют экономические и культурные центры, доминирующие на довольно обширном географическом пространстве: Северная Америка, Европа, Китай, Индия и Россия. Возможно, со временем ещё одна общность сложится в Латинской Америке, но пока страны этого региона переживают трудный процесс самоопределения.

 

БДМ: Теоретически такая картина мира выглядит достаточно стройной, более того, можно заметить даже некоторое движение в сторону многополярности. Но согласитесь, шаги очень робкие, а сопутствующие явления — болезненные.

А как вы хотели? Никто просто так «места под солнцем» не уступит. К тому же речь идёт о глобальном финансовом управлении, поэтому на практике создание многополярного мира выливается в формирование так называемых валютных зон, границы которых почти совпадают с пределами гипотетических субъектов. Условно говоря, зоны доминирования американского доллара, евро, китайского юаня, индийской рупии, российского рубля и, возможно, британского фунта стерлингов.

 

БДМ: Из нашего разговора о многополярной модели как-то выпал мир мусульманский. Или говорить о нём в этом контексте — не ко времени?

Боюсь, что так. Мусульманский мир мало того что огромен, но и крайне неоднороден. И противоречив. И любые попытки взять на себя лидерскую роль в этой части планеты заканчивались печально, достаточно вспомнить Ирак или Ливию. Предположим, Иран по своей истории и своему развитию вполне бы заслуживал роль исламского центра, но может ли шиитское государство возглавить сообщество, большинство которого составляют сунниты? Ответом служат происходящие сегодня на Ближнем Востоке события. Пока не получается здесь более или менее однородной цивилизации, и эта головная боль для человечества — надолго.

 

БДМ: Вернёмся тогда к миру, который вроде бы готов к многополярности. Да и готов ли? Вот ведь Фрэнсис Фукуяма ещё в 1990-х объявил «конец истории», констатировал монополярность до скончания веков и приобрёл массу адептов, которые до сих пор верны этой идее, хотя сам её автор и признал, что погорячился.

Ну, насчёт России, полагаю, сомнений нет: многополярность мироустройства — «наша» почти национальная идея. Но должен сказать, что в этом смысле российские интересы совпадают с интересами группы, которая привела к власти «внесистемного» президента США. Группе же этой Трамп нужен прежде всего для того, чтобы пробить брешь в оплоте Федеральной резервной системы. По крайней мере — лишить ФРС мировой монополии на доллар. Такую попытку в своё время предпринял Джон Кеннеди, подписав 4 июня 1963 года знаменитый указ 11110, которым восстанавливал право правительства США (заметьте, конституционное право) на выпуск денег. Ему ответили меньше чем через полгода, в Далласе.

 

БДМ: Но вроде бы Трамп ничего подобного не предлагает, даже в пылу предвыборной борьбы он обошёл этот вопрос…

Что и понятно — атака на него стала бы ещё яростнее. И сейчас помалкивает, потому что власть его пока очень зыбкая. Хотя его и провоцируют к решительным высказываниям на эту тему. В любом случае из нынешней ситуации, по мнению многих экспертов, существуют лишь два выхода: либо демонополизация ФРС, либо мировая война.

 

БДМ: То есть разговоры об опасности третьей мировой — не досужие страшилки для публики? Звучит, честно говоря, страшновато.

Тем не менее политика демократической администрации США вела прямиком к войне, причём началось это не в Сирии, а гораздо раньше, и горячие точки вспыхивали то тут то там. Это даже не «злой умысел», а просто отсутствие альтернативы — ведь перспектива демонополизации ФРС не просматривалась, а государственный долг США всё нарастает — каждый следующий президент за два своих срока его удваивал. Это — статистический факт.

 

БДМ: Ну да, а если вспомнить историю, то именно мировые войны позволяли Штатам выходить из кризиса и, более того, становиться богаче. Но почему сейчас речь всерьёз зашла об альтернативе, что изменилось?

Есть объективная потребность в более гибкой политике — взамен поистине ослиного упрямства демократов. А что изменилось? Да мир изменился, как поменялась ситуация и в самих США, где явно нарастают кризисные явления и где сейчас можно говорить уже не о небольшой группе «изоляционистов», но, пожалуй, о движении в этом направлении. Хотя вообще-то эта точка зрения для американцев характерна: их гораздо больше волнуют внутренние дела, нежели то, что происходит где-то за морями-океанами. И они считают, что их президент должен заниматься в первую очередь именно внутренними проблемами, которых накопилось предостаточно.

 

БДМ: Однако первые шаги Трампа едва ли не диаметрально расходятся с его недавними обещаниями, что уже породило некий приговор: не справляется, сломался...

Никто всерьёз не судит о состоятельности политического деятеля по первым ста дням. Я думаю, весь первый год (а может быть, и больше) у Трампа уйдёт на то, чтобы изменить баланс сил в свою пользу. В том числе и устраивая некие демонстрационные шоу, как мы уже наблюдаем.

 

БДМ: Иными словами, каких-то «трамповских революций» ждать не стоит?

Скорее всего, изменения будут «ползучими», что, однако, не меняет их революционной сути, ибо смена парадигмы власти — всегда в известном смысле революция. А вот все игры «ста дней» — вокруг Сирии или Северной Кореи (как, кстати, и ряд высказываний Трампа, наделавших шума) — наводят на мысль, что таким образом прощупываются, так сказать, пределы возможного.

Есть и объективная сторона ситуации. Трансформация в сторону многополярности предполагает «движение границ». В конце ХХ века мейнстримом была регионализация Востока (расчленение Югославии, возникновение после развала СССР 15 отдельных государств) и консолидация Запада. Сейчас начинается период реинтеграции Востока и дезинтеграции Запада. Той же Великобритании, чтобы вновь осознать себя мировой державой за пределами Евросоюза, нужно пространство пообширнее родных островов. Конечно, это уже не колонии в традиционном смысле слова. Но, тем не менее, — подконтрольные территории. Для Объединённого Королевства такими территориями могут стать, по всей видимости, Северная Африка и часть арабского мира. Именно этот регион Британия готовит для себя как ареал фунта стерлингов.

 

БДМ: Как подобные планы (а они, видимо, есть не только у Британии) отзовутся на положении России в мировом сообществе? Ведь мы пока никак не попадаем в число ключевых игроков в переделе мира.

Знаете, для России вся эта свистопляска скорее выгодна — она даёт нам возможность отсрочки по времени. Наша задача в первую очередь — обретение и укрепление своей геополитической субъектности, а также формирование валютной зоны на евразийском пространстве, которую мы и рассматриваем как «зону России». Именно в эту сторону и направлено формирование ЕАЭС. Но здесь мы лишь в начале пути.

С другой стороны, не только из исторических или гуманитарных, но и из прагматических соображений Россия всегда будет выступать против любых войн. А уж против мировой, с её опасностью перерасти в ядерный конфликт, и подавно. Учитывая же, что Россия по суше граничит с 18 странами — от Кореи до Прибалтики, нам надо думать не только о защите своих пределов, но и — по возможности — о мирном экономическом сотрудничестве с соседями.

 

БДМ: А есть у нас всё-таки шансы вернуть себе в мире положение, хотя бы близкое к тому, что занимал в своё время Советский Союз?

Как ни грустно это констатировать, но в текущей ситуации таких шансов практически нет. И здесь, если хотите, тоже речь идёт об объективной необходимости смены парадигмы. Начиная с того, что принятая Россией в 1992 году экономическая модель явно никуда не годится и позволяет лишь сводить концы с концами, всё время откладывая развитие на потом. Не хотелось бы в очередной раз сотрясать воздух перечислением того, что у нас плохо, это известно всем. Точно так же не стоит приводить примеры позитивных сдвигов — да, они есть, но погоды не делают.

К сожалению, мы никак не можем противостоять планам Запада по переделу мира. Хорошо уже то, что пытаемся отстаивать интересы своей страны и способны сдержать военную агрессию в отношении России. Но в той гибридной войне, которая ведётся против нас уже не один год, мы в лучшем случае обороняемся, да и то не всегда успешно. Особенно в культурном и образовательном поле, где атаки на Россию весьма интенсивны.

 

БДМ: Честно говоря, не ожидала от вас такого пессимизма. Неужели всё так безысходно и шансов действительно нет?

Обратите внимание, я сказал, во-первых, «в текущей ситуации», а во-вторых, что нам тоже требуется смена парадигмы. Правящий класс должен осознать ту опасность, которая грозит стране, если мы не повернём её от застоя, который теперь принято называть стабильностью, к развитию. Говорят о необходимости такого разворота сегодня везде: и с высоких трибун, и на кухнях. Но движение в эту сторону настолько робкое и слабое, что почти незаметно. Буквально по принципу «шаг вперёд, два назад».

 

БДМ: Смущает то, что Россия, давшая миру замечательных экономистов и практиков, пытается развиваться по каким-то заёмным, причём не новым теориям, даже не пытаясь адаптировать их к нашей реальности. Хотя у нас не перевелись светлые умы. У вас в Зиновьевском клубе эти проблемы обсуждаются?

И у нас, и в других интеллектуальных клубах, и на различных форумах и конференциях. Недостатка в светлых умах в нашей стране нет. Как нет, к сожалению, и привычки к ним прислушиваться. Надо понимать, что и клубы, и форумы — это площадки для дискуссий, не более того. Но именно в ходе этих обсуждений часто высказываются очень дельные идеи и предложения, которые могут стать отправной точкой для реальных программ. А то, что России пора принимать в отношении своего ближайшего будущего важные решения, не подлежит сомнению, думаю, с этим согласны все.

 

БДМ: Это бесспорно, но хотелось бы конкретики. Какие драйверы могут запустить это развитие, какие факторы способны активизировать процесс смены парадигмы?

Здесь даже не о драйверах речь, а о том, существуют ли в стране силы, способные влиять на процесс. С этим у нас, мягко говоря, не очень хорошо. Когда в 1990-х демонтировали советскую систему, то, если привести современное сравнение, удалили из компьютера вирусы вместе с операционной программой. А новую программу не загрузили, понадеявшись на некую мифическую универсальную западную матрицу, на витающие в воздухе общечеловеческие ценности и «невидимую руку рынка», которая не помогла России, а отбросила её на периферию. Вот это отсутствие программы, системности и сказывается до сих пор.

Так что главный фактор — это всё-таки системность. Не будет этого фундамента — не получится и прочного здания. Теперь о силах, которыми только и можно выстроить страну. Они есть, в том числе и во всех эшелонах власти. Многие представители элиты — по разным мотивам — начинают задумываться о том, что «так жить нельзя», а кто-то понимает, как можно и нужно. Но реализовать эти идеи, как правило, либо не решаются, либо не могут: слишком велика загруженность текущим функционалом, проще говоря, каждодневными делами — «на звёзды» некогда взглянуть. Но главное потому, что нет системного знания, потому, что не видят новой и собственно российской матрицы. А матрица между тем проста: Россия должна стать самостоятельным геополитическим субъектом, цивилизационной общностью. Не на словах — об «особой» российской цивилизации нынче не говорит только ленивый, но на деле. Понимаете, нельзя думать о России просто как об одном из многих государств. У нас особая «цивилизационная стать», а потому мы ответственны и за постсоветское пространство, и за «русский мир» за пределами страны, и за культуру, которая веками стояла за нашей цивилизацией. И потенциал развития — свой, собственный, не привозной — у нас на самом деле огромный.

Как только российские элиты овладеют вот этой цивилизационной идентичностью, тогда всё и начнёт выстраиваться. Тогда мы поймём, что нельзя приносить уникальный опыт российской школы в жертву «болонской системе», что культура и коммерция — разные понятия, далеко не всегда совместимые. Так же как коммерция и медицина, коммерция и наука. Что «рука рынка» сама по себе экономику не поднимет, к ней ещё умная голова нужна, а малый бизнес и творчество масс через технологии солидарного акционирования (об этом мы с вами беседовали несколько лет назад) надо изо всех сил поддерживать, а не душить налогами и административным давлением.

 

БДМ: Другими словами, надо, чтобы было не «как у них», а «как у нас»?

В целом — да, хотя в области того же малого бизнеса не грех поучиться не только у развитых экономик, но и у своих предков. И в поддержке фундаментальной науки, и во многих других сферах. Но учиться — не значит переписывать под копирку. В любом случае всё надо примерять к своим реалиям. Если видишь матрицу — не ошибёшься.

 

БДМ: Так и хочется припомнить некрасовское: «Жаль только — жить в эту пору прекрасную уж не придётся ни мне, ни тебе». Вот только что я вас заподозрила в пессимизме, а сейчас готова обвинить в излишнем оптимизме.

А я всего лишь реалист. Просто выбор невелик: либо менять парадигму, либо потерять страну. Не думаю, что многие подпишутся под вторым вариантом. Хотя перемены — тоже дело утомительное и беспокойное. Но меняется мир, и от этого никуда не уйти.

 

Беседовала Людмила КОВАЛЕНКО