Finversia-TV
Владислав Кочетков: «Надеюсь, законодатели не омрачат позитивные настроения фондового рынка» A− A= A+
Об итогах делового сезона в сфере регулирования деятельности рынка ценных бумаг редакция портала Finversia.ru попросила рассказать президента-председателя правления инвестиционного холдинга «Финам» Владислава Кочеткова.
– Владислав, для начала хотелось бы от лица редакции портала Finversia.ru поздравить группу компаний «Финам» с 25-летием. Пройти такой путь, пережив череду сложнейших кризисов, и вырасти в одного из крупнейших игроков российского финансового рынка – это дорогого стоит. Искренне вас поздравляем!
– Спасибо!
А тема у нас такая. Хотелось бы подвести итоги завершающегося делового сезона в плане регулирования на рынке ценных бумаг. Какие ключевые события вы могли бы отметить?
– Если говорить о том, что уже действительно заработало, то это, безусловно, закон об инвестиционных советниках, который вступил в действие с января 2019 года, а с 1 июля уже работает в полном режиме без каких-либо послаблений. В первом полугодии шла регистрация и включение в реестр [Банка России] инвестиционных советников, аккредитация специализированного ПО для них. Понятно, что полгода – небольшой срок, индустрия находится в самом начале пути. Пока практически все инвестсоветники, которые входят в реестр, это подразделения при брокерах или банках. То есть, по сути, деятельность, которую раньше брокеры и так осуществляли, теперь подвергается дополнительному регулированию. Для участников рынка это, конечно, лишние затраты. С другой стороны, для инвестора – это дополнительная защита, потому что брокер теперь несет финансовую ответственность за те советы, которые он дает. Пока судов нет, но как говорят наши коллеги из Центробанка: «Как только пойдут первые суды, то посмотрим, как работает ваша индустрия».
По сути, условно независимых советников в реестре пока только двое. Один – это индивидуальный предприниматель, но он тоже близок к брокерскому бизнесу. И второй – российское представительство швейцарского Bank Julius Baer. Его тоже можно назвать независимым лишь условно – поскольку понято, что выделенное подразделение будет в значительной степени ориентировано на продвижение услуг материнского банка, хотя у него пока и нет офисов в России (в Julius Baer уточнили, что представительство банка в России не будет заниматься инвестиционным консультированием. Для этих целей специально зарегистрирована новая компания «Джулиус Бэр СНГ», которая и получила статус инвестиционного консультанта. Следующим шагом, как и планировалось, станет закрытие представительского офиса в Москве, для чего уже получено официальное одобрение Центрального банка РФ, - прим. ред.).
– Что изменилось для рынка с момента вступления в силу закона?
– Жить стало, безусловно, сложнее. Мы потратили много ресурсов на аккредитацию ПО. Это и автоследование, и сервис робоэдвайзинга. Появился отдельный штат сотрудников, который отделен «китайской стеной» от тех, кто исполняет их советы. На этой почве иногда возникают некоторые коллизии. Например, сотрудник дал рекомендацию, но помочь клиенту ее выполнить не может. Тому нужно идти в соседнюю комнату, чтобы там ему все сделали, что, конечно, отнимает время. Также теперь необходимо вести реестр, в который приходится заносить каждую инвестиционную рекомендацию. То есть появилось много дополнительной бюрократии. Плюс клиенты в обязательном порядке риск-профилируются. Мы отпрофилировали уже больше 20 тыс. человек, и продукты, которые клиент получает, могут быть только в рамках его риск-профиля.
На самом деле, пока изменений больших не произошло. Они начнутся тогда, когда на рынке будет появляться много частных инвестиционных советников. Как, например, в Европе, где их десятки тысяч. При этом у каждого есть специальный аттестат, свой кабинет, своя клиентская база. Если эта тема стартует, то станет одним из драйверов развития рынка.
Но сейчас в этом смысле есть два больших ограничения. Первое – это большие затраты. Инвестиционный советник, даже будучи ИП, должен держать в штате контролера, вести отчетность по достаточно строгим стандартам. А это, особенно для начинающих, дорого. И второе. Когда закон принимали, то не учли тенденции цифровизации, причем почему-то именно в отношении инвестсоветников. Брокер может открыть счет дистанционно, а инвестсоветник – нет. К нему нужно прийти «вживую», лично подписать документы, а это в наш век всеобщей диджитализации, конечно, огранивает развитие.
Третье препятствие может появиться в случае, если будет приято новое законодательство о квалификации инвесторов, в рамках которого инвестсоветник вообще лишается значительной части возможностей, которые для него предполагались изначально.
– Некоторые специалисты говорят, что этот закон можно обходить, например, публикуя некие абстрактные рекомендации в адрес каких-нибудь третьих лиц.
– Многие законы можно обходить. Дисклеймер поставить, что совет не является индивидуальной инвестиционной рекомендацией и пр. На самом деле, пока еще не принят стандарт саморегулируемых организаций НАУФОР и НФА [Национальная ассоциация участников фондового рынка и Национальная финансовая ассоциация ], поэтому даже до конца не понятно, что является индивидуальной инвестиционной рекомендацией. Когда будет такой стандарт, тогда те советы, которые ему не соответствуют – ориентированные на широкий круг инвесторов, по которым не заключается договор, не будут считаться индивидуальной рекомендацией, а сейчас все достаточно неоднозначно. Другое дело, что если индустрия будет развиваться, то все обходные пути станут не выгодными – ведь инвестор должен захотеть идти именно к инвестсоветнику, а не тому, кто дает абстрактные рекомендации и ни за что не отвечает.
– Многие также говорят о некоторой путанице в терминологии где в разных вариациях присутствуют слова: инвестиционный, финансовый, советник, консультант.
– На самом деле, в законодательстве используется как термин инвестиционный советник, так и инвестиционный консультант. И, наверное, это синонимы. Есть более широкий термин – финансовый советник. Инвестиционный советник в текущей версии в значительной степени «заточен» на советы по инвестициям на рынке ценных бумаг. Финансовый же советник помогает с финансовым планом в целом – ставить цели, выбирать инструменты по их достижению, включая депозиты, страховые и другие продукты. Он работает с более широким кругом инструментов и решает задачи более масштабные. Он может оказать содействие в составлении долгосрочной стратегии для всей семьи, начиная от покупки машины, дачи, обучения ребенка, и заканчивая пенсионными делами и организацией похорон на престижном кладбище. То есть вы будете знать, что делать, и как это делать системно. Так, в принципе, происходит на западе. У нас, конечно, пока планировать даже на 3-5 лет вперед очень сложно, на тридцать – почти невозможно. Хотя в идеале хотелось бы.
– Закон, который еще не принят, но его проект бурно обсуждается именно сейчас – о категоризации розничных инвесторов. Одни участники рынка его очень сильно критикуют, другие одобряют, по крайне мере, публично. Что вы скажете по поводу этого документа?
– На уровне концепции никто не спорит, что инвестора, особенно неопытного, нужно защищать. Сейчас на рынке уникальная ситуация, когда на рынок пошел розничный клиент. Сейчас уже 2,5 млн человек, а только недавно было 2 млн. Думаю, конец года мы завершим с показателем больше 3-3,5 млн. Уже сейчас это очень серьезные деньги – более 2 трлн рублей на счетах. И Центробанк справедливо беспокоит, что новички, которые приходят на рынок, могут почувствовать себя обманутыми и уйдут с негативным мнением. Другое дело – и наша позиция, и многих коллег по рынку такова, – что не очень правильные механизмы защиты выбраны. По сути, права защищаются за счет урезания прав. Это достаточно странно. Инвестор защищается от рынка, а должен – от недобросовестных практик.
То, что в законопроекте о квалинвесторах есть перегибы, признают практически все, просто кто-то более публично, кто-то менее. Кто-то считает, что его сильно не затронет. Например, крупные банки имеют больше возможностей для квалификации инвесторов. Так, брокер может квалифицировать только по деньгам, которые у клиента на брокерском счете (там, конечно, разные критерии, но деньги – базовый). А банк может видеть всю совокупность счетов. И ему проще квалифицировать, и в результате, он чувствует себя комфортнее. Плюс у него линейка ограниченная – нет, к примеру, развитых услуг по доступу к иностранным ценным бумагам. Поэтому отдельные банки ведут себя сравнительно спокойно по отношению к проекту закона «о квалах», хотя в кулуарных беседах их представители тоже критикуют документ.
А вот частные компании, прежде всего, брокерские, конечно, воспринимают его с большой долей беспокойства. Потому что удар по индустрии может быть нанесен очень сильный. Например, 70% счетов, которые сейчас открываются, меньше 400 тыс. рублей. Соответственно эта доля рыка будет отнесена к особо защищаемой категории (ОЗК) и иметь крайне ограниченные возможности. Например, на Санкт-Петербургской бирже, как сказал недавно Роман Горюнов [президент группы НП РТС, в которую входит СПб-биржа], 80% счетов – меньше 400 тыс. рублей. То есть еще будет удар и по биржевому рынку. А его монополизация – вещь тоже не очень приятная.
Закон вообще парадоксальный. Там много странных вещей, которые приводят к так называемому арбитражу. Например, ОЗК будут иметь доступ только к бумагам из 1 и 2 котировальных списков, а также, возможно, к ограниченному списку инструментов срочного рынка. Но им нельзя будут покупать иностранные ценные бумаги, внебиржевые деривативы и пр. И при этом им можно будет приобретать продукты инвестиционного страхования жизни (ИСЖ). А это, как правило, иностранные ценны бумаги и внебиржевые деривативы. Или инвестору нельзя покупать американские ETF (а их много, они качественные, стоят дешево), но можно российские БПИФы, которые на порядок дороже с точки зрения обслуживания.
Или, к примеру, сейчас достаточно активно развивается тема, когда инвестор, покупая бумаги, еще может через механизм РЕПО достаточно дешево под это кредитоваться. Как правило, на уровне чуть выше ключевой ставки, то есть, значительно лучше, чем он может получить в банке. Но РЕПО будет запрещено [в соответствии с существующей сейчас редакцией законопроекта], и инвестор не сможет профинансироваться по своей бумаге, но при этом сможет получить потребкредит или микрокредит, что гораздо дороже.
И таких парадоксов много. Самый классический пример – я, если отношусь к категории ОЗК, не могу торговать иностранными ценными бумагами у российского брокера, но могу открыть счет у кипрского брокера, американского и торговать всем, чем захочу. Сделать это мне никто не запрещает, и иностранный брокер тоже имеет право меня обслуживать. Компания Interactive Brokers даже недавно дала для своих российских клиентов доступ к Московской бирже. То есть, если я хочу Apple и мне нельзя в России его бумаги купить, то, пожалуйста – я потрачу 15 минут и открою счет в IB.
– То есть существует реальная вероятность, что российский клиент будет просто уходить из российской же юрисдикции?
– Да, есть. Мы живем в эпоху интернета. Счет открывается откуда угодно, когда угодно, и почти где угодно. У огромного количества крупных мировых компаний есть соответствующий доступ. И есть куча плюсов. Например, у американского брокера и счета застрахованы, и маржиналка дешевле, и рынка больше. Покопавшись полчаса в интернете, многие инвесторы сделают вывод, что им проще и выгоднее торговать не через Россию. А закон «о квалах» эту ситуацию еще больше усугубляет. Да, с одной стороны, он хочет защитить, но с другой – выталкивает российского клиента в юрисдикции, где его никто защитить не сможет, потому что на эти юрисдикции наш закон не распространяется.
Есть, кстати, противоречия, которые связаны с теми же инвестсоветниками, о которых мы говорили. Заживет этот сегмент или нет, в числе прочего зависит от того, в каком виде будет принят закон о категоризации инвесторов. Здесь может быть такой парадокс. Я могу прийти к инвестсоветнику, он меня выслушает, составит мне инвестиционный план, а когда я пойду к брокеру (может быть, даже в той же компании), то тот скажет, что не может его выполнить, поскольку я – ОЗК: хеджироваться – фьючерсы на валюту – нельзя, иностранные бумаги – нельзя. То есть, в одной комнате составят план, а в другой откажутся его реализовать. Запрещено.
Вообще, базовая идея обсуждаемого закона предполагала, что как раз инвестиционный советник должен снимать риски недостаточной компетенции инвестора. Подразумевалось, что если я прихожу к профессионалу, то этот профессионал меня досконально изучает и дальше говорит, что делать. А сейчас получается, что пока ЦБ против этого, и с большой аудиторией инвестсоветник работать не сможет. В лучшем случае это будет узкий круг достаточно богатых людей. И о массовой индустрии можно будет забыть.
Пока проект закона не опубликован в версии ко второму чтению. Есть вероятность, что некоторые противоречия будут устранены. Даже внутри ЦБ есть разные точки зрения. Но если в итоге инвестсоветник будет излишне ограничен в своих действиях, то это будет, мягко говоря, парадоксально. Это все равно, что вы приходите к зубному, а он посылает вас сначала изучить основы стоматологии, а только после этого приглашает прийти к нему, чтобы запломбировать зуб.
– Для рынка форекс что будет значить принятие этого закона, на ваш взгляд?
– Здесь самые неожиданные последствия могут быть. В законе «о квалах» предусмотрена такая штука, что суммой в 50 тыс. рублей в год можно рискнуть как угодно. Для рынка форекс это плюс, потому что как раз у него появиться аудитория с этим лимитом средств. Кстати, многие биржевые брокеры эту норму не поддерживают. Не потому, что считают ее лазейкой для форекса, а из-за того, что с точки зрения ИТ-систем это очень сложно администрировать.
С одной стороны мы все знаем, что регулятор рынок форекс не очень любит, предпринимает меры, чтобы ограничить его доступность. Но как раз в данном случае форекс-ритейлу дается шанс работать с небольшими суммами клиентов.
Хотя, есть и вероятность того, что рынок форекс после принятия закона будет доступен только для квалифицированных инвесторов – для тех, у кого есть 10 млн рублей. То есть форекс тоже будет для богатых. Хотя исторически в развитых странах, где он разрешен, в тех же США, к примеру, это большой розничный рынок. А у нас получается наоборот.
– Какие еще события значимые произошли за прошедший деловой сезон? Вот, к примеру, активно развивались маркетплейсы, в том числе проект под эгидой ЦБ.
– Проект, курируемый ЦБ, пока ориентирован больше на банковский сервис. Первый этап – это депозиты. Следующим будут страховые продукты и облигации, в том числе «народные» ОФЗ. Мы, кстати, еще год назад написали письмо в Минфин по поводу того, что у нас есть движок – магазин акций, который, кстати, стоит на сайте Finversia.ru, который позволяет продавать народные облигации через интернет, причем без дополнительной комиссии. Но получились так, что в министерстве решили разрабатывать собственный сервис. Не знаю, в какую сумму это обойдется, но мы предлагали им взять наш совершено бесплатно.
Маркетплейсы развиваются, но, скорее, как витрины. То есть это аудиторные сайты, которые продвигают профильную финансовую информацию, собирают аудиторию. Если раньше предлагалось больше данных о банках, то сейчас все более активно – о различных финансовых продуктах, как о коробочных, структурных, так и об отдельных акциях и облигациях. И это направление идет достаточно неплохо.
С точки зрения регулирования также можно отметить, что 16 июля был принят в первом чтении ряд значимых поправок к закону, регулирующем брокерскую деятельность, в том числе по «лучшему исполнению». Россия идет к практике best execution, то есть когда клиенту позволяется не обязательно совершать сделку на бирже, а он может делать это там, где ему выгоднее и быстрее.
Что еще происходит на фондовом рынке интересного? Одна тенденция, которая, правда, не связана с регулированием, заключается в том, что рынок начал активно рекламироваться. В последние 4-6 месяцев здесь отметились сразу четыре большие компании: Тинькофф, Альфа-Капитал, затем БКС и сейчас ВТБ. До этого на телевидении были очень скромные попытки на профильных каналах с небольшими бюджетами по представлению отдельных продуктов. А сейчас уже сотни миллионов тратятся на продвижение для широкой аудитории. Это говорит о том, что крупные игроки в это направление верят и готовы инвестировать в развитие, в том числе маркетинговое.
В целом, если говорить о рынке, то первое полугодие прошло неплохо. И за счет рекламных компаний, и за счет того, что с точки зрения макроэкономики ЦБ закончил цикл повышение ключевой ставки, и ставки по банковским депозитам пошли вниз. Соответственно вырос интерес к инструментам фондового рынка и консервативным инструментам, в том числе ОФЗ и корпоративным облигациям. А также к дивидендным бумагам, потому что сейчас многие компании, и прежде всего государственные, платят очень неплохой дивиденд, который выше ставки по банковскому депозиту, и это тоже обеспечило хороший приток на фондовый рынок. Если судить по нашей компании, то в первом полугодии прирост составил 30% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. В июле, правда, наблюдается небольшой спад, но это сезон отпусков. В целом игроки рынка настроены позитивно, и, думаю, во втором полугодии позитивное настроение сохранится.
