Ярослав Кабаков: «Независимые ЦБ сегодня мешают геополитике» A− A= A+

Ярослав Кабаков, директор по стратегии Финама, в интервью порталу Finversia.ru рассказал, что конфликты вокруг независимых ЦБ по всему миру не случайны, что мир скатывается в стагнацию по японскому сценарию и про то, что от цифровизации мир не получил существенных дивидендов.

– Ярослав, я читал ваш комментарий по поводу влияния политики низких ставок на российский рынок и рубль. Политика низких ставок поддержало рубль, но всё может измениться уже к концу июля, говорите вы. О каких изменениях идёт речь?

– Вопрос в том, что действия ФРС сейчас оценивать неблагодарно. Да, мы видим по российскому рынку хороший рост, обновление максимумов по индексу Мосбиржи. Но инвесторы, весьма вероятно, постараются уйти из рискованных активов.

– Подождите. Пока речь идёт о том, что они только придут – как только вырастет аппетит к риску вместе со снижением ставок. Разве нет?

– Если мы увидим повсеместное снижение ставок, это, с одной стороны, заставит спекулятивный капитал искать доходность, в том числе на развивающихся рынках. С этим никто не спорит, да. Но если вы посмотрите на динамику 2008 года – то, что происходило после понижения процентных ставок – то увидите, что довольно быстро капитал возвращается в самую надежную гавань, в американские гособлигации. В этом отношении сильно различается поведение инвесторов – тех, что избегают рисков и тех, кто занимается спекулятивной торговлей. В этом отношении можно ловить волну на краткосрочном периоде, но по факту понижение процентных ставок не решает ключевую задачу. А задача заключается в том, чтобы быстро перейти в новый экономический цикл. Весьма вероятно, что нам потребуется какое-то время для очищения рынков от неэффективных бизнесов. С другой стороны, есть экономики, которые живут без рецессии десятилетиями…

Все материалы Finversia-TV

– Австралия, например?

– Да, но есть и пример Японии, которая находится то ли в рецессии, то ли в стагнации с начала 90-х годов. То есть уже почти 30 лет. Думаю, что мир сейчас движется именно к такой модели. Мы видим это на примере постоянных попыток простимулировать экономику, нулевые и отрицательные ставки. Не получается почти ничего, но Япония как-то живёт ведь?

– А, всё-таки, цикл понижения ставок – это политическая игра Дональда Трампа для старта избирательной кампании или действительно попытка подстегнуть экономический рост?

– Это не только вопрос выборов. Это ещё и вопрос выживания американского бизнеса. Сейчас многие политические моменты отошли на второй план. И политика встала на службу экономики. Мы видим, как Трамп довольно легко развязывает торговый войны, использует даже политический шантаж. С другой стороны, мы видим, что отношения с Северной Кореей сегодня одни из самых лучших в истории – за всё время существования этой самой страны. Трампу необходима Северная Корея, чтобы иметь рычаг давления на те же азиатские рынки. И даже Россия в последнее время начала получать дивиденды от этой большой геополитической игры.

Тут самое время вспомнить, что в течение второго срока Барака Обамы был зафиксирован период самой низкой нагрузки на средний класс. Под нагрузкой нужно понимать не только уровень налогов, но и другие обязательные платежи, а также стоимость топлива, например. Это был период реального благоденствия для среднего класса США. Но Хиллари Клинтон не смогла реализовать эти политические дивиденды и не смогла стать президентом США. Вспомните, как много делал Обама для мировой разрядки – и соглашение с Ираном и попытки подружиться с Кубой и многие другие шаги. А сейчас? Совершенно обратные действия Дональда Трампа.

– Вот вы сказали, что экономика победила политику. Но совсем недавно Джером Пауэлл, глава ФРС, публично жаловался на то, что на него оказывается политическое давление.

– Ему можно позавидовать. Потому что Мурата Четинкая, главу турецкого ЦБ, Реджеп Эрдоган, президент Турции, просто уволил. Сегодня во всём мире задумались о независимости Центрального банка как института власти. К слову, самые эффективные центробанки – не самые независимые. Более того, мы видим, как независимая политика центробанков в разных уголках планеты начинает идти вразрез геополитическим интересам. И этот конфликт присутствует даже в России – на примере недавнего спора о кредитных пузырях между министерствами и Банком России. Но здесь у нас хотя бы два ведомства спорят между собой. А там – глава ФРС и глава государства. Есть разница. Ручное управление монетарной политикой в определённый момент становится оправданным. В тот момент, когда экономика переходит на новые рельсы, когда становится невозможным соблюдать интересы всех участников. Другой вопрос, что отказаться от ручного управления впоследствии оказывается не такой простой задачей.

– То есть, критика ЦБ – не российская, а общемировая тенденция?

– Да, общемировая. Мы видим это на примере Турции, недавно случился конфликт между итальянскими властями и руководством ЕЦБ – итальянцы заявили о планах выпускать свои облигации. По сути, это попытка выпустить свою денежную эмиссию через денежные суррогаты. В США видим конфликт, в России… При том, что экономика Штатов сегодня находится в отличной форме, налоговая реформа Трампа принесла свои плоды. То есть, нет предпосылок для снижения ставок, экономика итак достаточно хорошо держит темп.

– А какое влияние снижение ставок окажет на наш рынок, на рубль?

– В России мы видим нарастание конфликта интересов – в споре монетарных властей и министерств. При этом в ЦБ услышали запрос на смягчение денежно-кредитной политики, но не в части ставок, а в части либерализации режима выкупа валюты нашими экспортёрами. Что же касается курса рубля, то чем лучше у нас будут отношения с Евросоюзом, тем рубль будет крепче. Более того, Россия – как экономический партнёр в первую очередь – выглядит всё лучше и лучше на фоне ухудшения экономических показателей в других странах.

– На той же конференции по рублю, вы озвучили такую, я бы сказал, «зарублёвую» точку зрения, согласно которой наша валюта имеет больше шансов укрепиться, чем ослабнуть.

– Верно. Наше правительство и монетарные власти имеют циничную позицию по рублю с точки зрения наполняемости бюджета и отраслей, которые ориентированы на экспорт. И политика властей выстраивается с учётом всех этих составляющих. В России сегодня ярко проявляется «голландская болезнь» – когда Голландия в конце 70-х годов прошлого века задушила все остальные, кроме газовой, отрасли. Наши попытки повысить налоги – тот же НДС – это слабая попытка перестроить экономическую модель. Хотели заинтересовать бизнес, а получили совершенно обратную реакцию: предприниматели распродают свои активы. Чтобы только не играть по новым правилам, которые им не нравятся. У них не появилось стимулов уходить от серых схем. Мы живём в обстановке тотального недоверия, желания продать бизнес и убежать – пока не пришли и не попросили поделиться этим бизнесом с большим дисконтом. Ведь, чего говорить, скелетов в шкафу хватает у любого бизнеса. Но вот, что грустно: с одной стороны, наше правительство не готово пересматривать итоги приватизации, но, с другой стороны, не прочь пересмотреть сделки по слиянию и поглощению, которые происходили в недавнем прошлом. Мы сейчас находимся в периоде очередного этапа ужесточения без чёткого понимания, куда мы должны прийти.

– Ещё один ваш тезис – о том, что мировой кризис всё ближе.

– Это вопрос в наличии риска. Мы же понимаем, что кризис может наступить, а может и не наступить. Это как динозавра на улице можно встретить, а можно и не встретить.

– 50/50?

– Да, мы находимся в конце экономического цикла, видим нарастание неэффективностей в мировой экономике. Нет ускорения темпов роста. Значит, скоро должна произойти грандиозная чистка – когда экономически сильные компании останутся, а слабые – уйдут. Но есть и другая проблема – автоматизация производства. Прибавочный продукт всё меньше и меньше нуждается в человеческом участии. Но я вижу, что начинает преобладать модель, когда за компанией закрепляется определённое количество людей, которые получают определённую долю прибыли, создают фон, шум, видимость работы. Примеров такой модели огромное множество – начиная с чиновничьего аппарата и заканчивая крупными корпорациями. В то же время эффективные предприятия, которые ранее показывали сверхмаржу, теперь находятся под давлением. А наличие искусственной «социальной» модели, напротив, является теперь гарантией, что бизнес будет жить дальше. И, к сожалению, такая модель будет всё больше и больше преобладать. Кроме того, малый и средний бизнес становится всё более неприкасаемым, причём не только в России. Ведь что такое МСБ? Это наиболее рыночная, наиболее независимая политическая сила, реакционный слой. И зачем их поддерживать государству?

– Кризиса ждать скоро?

– Мы можем войти в длительную фазу рецессии или стагнации по примеру Японии. Мы не получаем таких уж существенных преимуществ от новых технологий, от цифровизации. Вот все говорят про новую техническую революцию, которая началась года четыре назад, мир получил некий импульс. Но эта революция, хоть и принесла дивиденды, не решила и не решит существующие проблемы. Новая техническая революция не даёт возможности для экспансии. Полететь на ту же Луну или на Марс, к примеру. Техническая революция всего лишь улучшает некоторые аспекты, а не кардинально перестраивает всю систему. Человечество не получило такого же импульса, кокой получило оно после изобретения парового двигателя или ЭВМ. Что принесла последняя техническая революция с точки зрения обывателя?