Если кто-то кое-где у нас порой… A− A= A+

Ну, если кое-где, да порой, пережить можно. Лишь бы не вошло в систему. Но оно входит, да ещё и с теоретическим обоснованием. Как там у Маяковского было: «хочет он марксистский базис под жакетку подвести». А если Маркс неактуален, сойдёт и какой-нибудь Фридман.

Аттракцион неслыханной щедрости

Страшное дело – совет директоров ЦБ уронил ключевую ставку аж на 200 базисных пунктов. В процентах, правда, выглядит поскромнее: было 20%, стало 18%. В общем, падение так себе, погоды в экономике не делает, хотя и выглядит многообещающе. Вроде как надежда на светлое будущее.

Куда интереснее обоснование, коим председатель Банка России Эльвира Набиуллина объяснила решение главных банковских начальников. Впрочем, особых новостей в её заявлении не обнаружилось: «В основе замедления инфляции и возвращения экономики к более сбалансированному росту лежит именно жёсткая денежно-кредитная политика». Кто б сомневался и ждал бы каких-то других пояснений. В этом смысле глава ЦБ очень последовательна и повторяет свою любимую мантру, если не ошибаюсь, уже лет десять. Конечно, забота её и коллег о снижении инфляции достойна если не восхищения, то во всяком случае, понимания. Но как-то немного напрягает некая изолированность самой идеи, типа: главное – добить инфляцию до 4%, а там хоть трава не расти. И раз уж рост экономики мешает достижению «таргета», почему бы им не пожертвовать?

Если принимать во внимание исключительно сражение против инфляции, всё логично, ну, или почти логично – высокая ключевая ставка делает невыгодными кредиты и заметно прибивает потребительский спрос (для него деньги нужны). Ценам деваться некуда, они падают и – вуаля, враг бежит. Ну, прямо «детский мат в три хода» – чем плохо-то? Не ругаться надо на регулятора, а награждать орденами и почётными грамотами за трудовую доблесть и незаурядный ум.

Так-то оно так, да не совсем. Тут недавно вице-спикер Госдумы Александр Бабаков сделал небольшой экскурс в прошлое, ровно на год назад. И смотрите, текст от главы мегарегулятора оказался практически таким же: да, пока инфляция будет порядка 6-7%, зато в следующем году – точно, 4-4,5%, ну, темпы роста придется уронить до 0,5-1,5%, потом ещё немножко бла-бла-бла – и вывод: учётную ставку повышаем до 18%. Вот только здесь и разница – в прошлом году до 18% повысили, в нынешнем – до того же уровня понизили. Аргументация не изменилась.

Вот как, скажите, логически и с точки зрения здравого смысла воспринимать такие, с позволения сказать, объяснения? На мой взгляд, единственно возможным образом – регулятор живёт в одном мире, остальная экономика – в другом. В первом случае в ходу высокоумные расчёты и круглые фразы типа траектории сбалансированного роста. В мире реальном – банкротства, «оптимизация», коллективные уходы в отпуск. И ещё война – может, кто забыл? А она, между тем, идёт и требует не «охлаждения», а нормального, постоянного роста производства. И не только оборонка такого роста требует, в чисто гражданских отраслях те же задачи – двигаться вперёд. Такой простой секрет езды на велосипеде: пока крутишь педали – он едет, перестал – падает.

Так что очередной аттракцион неслыханной щедрости от ЦБ в целом не удался – ну, отметились, как бы отреагировали на критику и недоуменные вопросы. И на этом всё, ждём сентября, глядишь, ещё процентик-другой скинут. С тем же успехом – для пиара неплохо, к делу же не подошьёшь. Потому как тут не дело, а одна видимость – то ли для легковерных, то ли вовсе для тех, кто не даёт себе труда задуматься о последствиях того или иного решения.

Цена независимости

Стало уже общим местом пенять на независимость Банка России, которая выглядит по меньшей мере странно, особенно в ситуации, когда продолжается специальная военная операция, проще говоря – натуральная война, причём не с украинскими вооружёнными силами, а со всей западной тусовкой, у которой случилось очередное обострение – опять, понимаешь, Drang nach Osten. Чего этим ребятам снова захотелось – земель немереных или ресурсов несчитанных, и не разберёшься. Должно быть, и того, и другого, и можно без хлеба. А поскольку в памяти коллективного Запада всё чаще случаются провалы, об исходе наполеоновских и гитлеровских походов на Россию там стараются не вспоминать.

Но, в конце концов, повальный склероз – проблема не наша, тамошняя, нас же должно интересовать другое. Вот представьте себе, что, предположим, в 1943 году Госбанк СССР вдруг заявляет о перегреве оборонной промышленности и о том, что надо бы темпы роста охладить… Впрочем, не обязательно охлаждать только оборонку, почему бы, например, не воздействовать на пищевую промышленность или на лёгкую, где осталась? Спрос-то точно надо сокращать – не хватает продукции на всех желающих. Интересно, как отреагировали бы в Ставке на такие экономические новации? Хотя да, нынче никакой Ставки нет, и вообще – сравнение не совсем корректное. Тем не менее, есть нюансы.

Теоретически независимость национального банка вполне может идти на пользу делу – раз он не подчиняется напрямую ни правительству, ни президенту, с этой точки зрения как бы застрахован от неких поспешных или незрелых политических решений, которые способны повлиять на стабильность рубля, например. Однако главный банк страны, даже независимый, должен всё-таки вписываться в экономическую политику государства. И вот тут-то начинаются вопросы, лежащие на поверхности.

Взять хоть ту же возню вокруг ключевой ставки. Задирая её до заградительных высот, Банк России и не скрывает того, что одна из целей такой политики – прекратить рост экономики темпами, которые (по мнению ЦБ) её перегревают. Но почему-то президент Владимир Путин высказывает прямо противоположное суждение и даже гордится тем, что Россия вышла на четвёртую в мире и первую в Европе экономическую позицию. Хотя вопрос этот публично не педалируется, это не значит, что он не возникает: собственно, кто у нас определяет экономическую политику и вообще – кто в доме хозяин? Сколько ни обставляй эту странную ситуацию формулами типа «траектории сбалансированного роста», ясности не получается, более того, родятся дополнительные вопросы: а чем он должен балансироваться, и почему рост в полпроцента для той же Европы – едва ли не катастрофа, а для руководства ЦБ (если опираться на написанные им сценарии) – желанная цель? Странно это, право же…

Кстати, по поводу независимости национальных банков. Ну, такого феномена, как частная лавочка ФРС, если не ошибаюсь, больше нигде нет. Но на то они и Штаты, чтобы на весь мир демонстрировать некую исключительность. Бундесбанк тоже никому не подчиняется, а вот в Великобритании, Франции или Японии нацбанки зависят от исполнительной власти, хотя и не очень жёстко. Достаточно сказать, что глава Банка Японии, например, может быть смещён с должности разве что по случаю болезни. Прямо император, да и только.

Но вообще-то некоторые эксперты считают, что независимость центральных банков – особенность именно неолиберальной экономической концепции, от которой мир на глазах уходит. Значит, и этой самой самостийности должен наступить конец. Обратите внимание на то, как Дональд Трамп пытается воевать с ФРС – не факт, что в этой схватке он одержит победу, но сама тенденция заставляет задуматься. Особенно если сравнивать с кругом зависимым Народным банком Китая, удерживающим финансовую систему страны даже в условиях постоянного и нарастающего давления. В конце концов правильность той или иной модели проверяется практикой. И с этой точки зрения надо ещё посмотреть, что выигрывает – махровый неолиберализм США или гибридная модель, выстроенная в Китае. Пока явное преимущество не за либералами от экономики. Можно много верещать о величии Америки, но её астрономический национальный долг говорит сам за себя.

Системный подход

В восьмидесятые годы прошлого века в общественных науках много говорили о споре двух экономических систем. С тех пор и социалистическая система приказала долго жить, да и сами общественные науки куда-то подевались, нынче все – сплошь политологи. Что ж, выходит, подкачала не только практика, но и теория. Плохо учились, видать, в наших партшколах. Только это не значит, что либеральный капитализм во всём выиграл и всех обошёл. Обходить-то некого было, за неимением оппонентов. Истина же, как известно, рождается в споре, в полемике, в сравнении и сопоставлении – выбирайте, что нравится.

Понятно, что ни одна экономическая формация, ни одно общество не может быть идеальным, проблемы есть всегда. И даже такое, в котором «что-то кое-где у нас порой» тоже бывает лишь в песнях. Другое дело, когда количество проблем и нестыковок сильно превышает число достижений. Или во всяком случае мешает развитию. Тогда мы говорим уже не о локальных сложностях, а о неких системных сбоях.

Впрочем, чтобы определить эту специфику, надо бы разобраться, а что за система, в которой все мы обретаемся? Дело не в дефинициях. Не в том, как обозвать нынешний строй – капитализмом, госкапитализмом или переходным периодом. Это же бантики, так сказать, для красоты или «для умности». Нам же, учитывая нашу драматическую историю, не бантики нужны, надо до сути докапываться.

А суть в том, что главным вопросом на протяжении веков в России оставалось понятие справедливости. Впрочем, каждый понимал её по-своему – борьбой за справедливость оправдывали свои поступки и разбойники, и революционеры. Но если уйти от подобной экзотики, то, например, сегодняшнего российского гражданина занимает вопрос о том, кому принадлежит нынче традиционное всенародное достояние – недра. Оказывается, по конституции всё так и осталось – государству. А вот то, что в этих недрах содержится – от полезных ископаемых до подземных вод – кому угодно. Как же так, удивляется гражданин: пока в «недрах» – государственное, а как добыл – уже нет? Несправедливо. Потому как осваивали-то месторождения всей страной, а после известных реформ поделили между кучкой «особо одарённых». И сколько бы ни твердил президент о незыблемости итогов приватизации (какой бы криминальной она ни была), народ всё равно такой несправедливости не примет.

Хотелось бы, конечно, сойти с этой зыбкой темы, но не получится – неопределённость экономического строя неминуемо вызывает если и не активные дискуссии, то глухое недовольство. Что и ради кого мы строим? Ну понятно, сейчас, в военную пору, под давлением давних недругов, люди, как это у нас водится, собрались и готовы на многое ради страны. Ибо уже стали понимать, что такое подлинная суверенность. И поэтому начали возникать вопросы, в том числе – о независимости ЦБ, о слаженной работе финансовых структур и реальной экономики, о денежно-кредитной политике. То, что прежде казалось делом тех, кто «там, наверху», сегодня касается практически всех, на любом уровне. И вопрос о системе перестал быть теоретическим – то, что из неё явно выпадает, рождает, по меньшей мере, недоумение. Хотя, как уже сказано, насчёт системы – вопрос открытый.

Когда следишь за тем, как работает правительство, грех его в чём-то винить, пусть и не всё, надо полагать, получается даже у этого сильного кабинета. Но тем больше вопросов возникает, когда «кое-где у нас порой». Потому что не кое-где и не порой. Вылезти явный и скрытый саботаж может где угодно. И всегда есть удобная отмазка: устаревший закон, неумная инструкция или отсутствие прецедента. А таковых отмазок за тридцать с лишним лет так называемой новой России накопилось немерено. Собственно, здесь особо и возмущаться нечем: правовые акты сочиняли не то, чтобы очень продвинутые люди, как и те, кто принимал их «с колёс», часто не читая и не очень понимая, о чём речь. В таких случаях порой лучше не вносить в подобный документ поправку за поправкой, а просто разработать его с чистого листа и с холодной головой. Те, кто сталкивался с российским законодательством, понимают, о чём речь.

Любая система лишь тогда становится системой, когда обретает стройность и логичность. Умножение сущностей в виде всяческих дополнительных структур процессу, увы, не способствует, как бы эти сущности ни назывались: рабочие группы, комиссии или штабы. Между тем, как сто лет назад, так и сейчас, сохранилась мания плодить новые структуры – как будто бы они что-то способны решить… Ладно, не стану дальше ворчать, хотя ущерб от этой практики нагляден, начиная от «запараллеливания» функций и кончая отвлечением специалистов и чиновников на бюрократические экзерсисы.

Однако, как бы то ни было, система – назовём её системой управления – существует, переживая и болезни роста, и аномалии развития. Наверное, их можно и нужно лечить и исправлять. Даже не «наверное», а обязательно. Иначе всяческие «кое-где» и «кто-то» будут разъедать её изнутри. А чем это может закончиться, мы знаем не только на чужом, но и на собственном опыте.