Исламские финансы: Россия и другие A− A= A+

В середине сентября банк «АК БАРС» опубликовал отчётность по МСФО за первую половину 2014 года. В ней он впервые показал стоимость заимствования в рамках синдикации, организованной по исламским принципам. Надо заметить, что привлечение в прошлом декабре $100 миллионов было второй по счёту сделкой такого типа в истории «АК БАРСа». В декабре 2011-го дебютное заимствование на рынке исламского капитала принесло банку $60 миллионов.

Андрей ЖУРАВЛЁВ

Кандидат экономических наук

Вообще-то это был не первый случай в российском банковском секторе: в 2006 году «Глобэкс» получил $20 миллионов от «Абу-Даби исламик бэнк». Можно вспомнить, что с 1998 по 2006 год в Москве функционировал Бадр-Форте Банк, совсем небольшая кредитная организация, которая позиционировала себя как первый российский исламский финансовый институт (ИФИ), Эллипс-банк из Нижнего Новгорода с 2010 года оказывал некоторые исламские финансовые услуги, а махачкалинский «Экспресс» в 2008 году запустил исламскую пластиковую карту, с использованием которой осуществлялось беспроцентное потребительское финансирование. Этим исчерпывается перечень российских начинаний в области исламского банковского дела.

Тем временем в пределах СНГ — в Азербайджане, Казахстане, Киргизии, Таджикистане, Туркмении — начиная с 2006 года мы видим целенаправленные действия по созданию условий для работы ИФИ. Причём это — действия, инициированные правительствами.

Ожидаемая и совершенно резонная реакция на изложенное укладывается в три слова: «Ну и что?» Действительно, эти страны входят не только в СНГ, но и в Организацию исламского сотрудничества. Вполне естественно, что власти там благосклонно относятся к появлению механизмов, позволяющих гражданам устраивать свои финансовые дела в согласии с их религиозной совестью. Кроме того, такие механизмы повышают привлекательность этих стран в глазах инвесторов из стран Персидского залива и Малайзии.

Однако аналогичным образом поступают правительства неисламских Англии, Китая, Франции, Чехии, Южной Кореи, Японии, да и других государств. Почему? Как ни странно, во многом — по тем же самым соображениям. То есть «исламскую нишу» финансового рынка довольно активно осваивают новые, подчас непривычные игроки. Россия же безучастно стоит в стороне.

Немного истории и теории

Но что же такое исламский банкинг или исламские финансы?

Это словосочетание давно является элементом понятийного аппарата банкиров не только развивающегося, но и развитого мира. Более того, исламские транзакции давно стали привычным элементом бизнеса для крупнейших западных финансовых институтов. «Эйч-эс-би-си», «Сити», «Чейз», «Дойче», «Би-эн-пи» проводят такие сделки с середины 90-х годов прошлого столетия. Разумеется, выходя на этот рынок, они руководствовались чисто коммерческими соображениями, что, кстати, наложило свой отпечаток на характер развития исламской финансовой отрасли.

Подчеркнём, что в исламской экономической модели прибыль рассматривается как нормальная цель делового предприятия, однако модель эта и шире, и глубже.

Традиционное представление об исламской финансовой деятельности сводится к запрету на использование ссудного процента. Это верно, но лишь отчасти. Сам этот запрет связан с тем, что исламская религиозная и, следуя за ней, экономическая парадигма сохранили исторически первичное представление о деньгах как о техническом инструменте, обслуживающем товарообмен и некоторые другие сферы человеческих отношений. Наличие собственной, внутренней стоимости у денег не признавалось. Как известно, большую часть современной европейской истории — если считать её началом зарождение христианства — ссудный процент был под формальным запретом по всему Старому Свету. Только в середине XVII века под влиянием взглядов Ж. Кальвина в странах победившей реформации стала складываться атмосфера его всеобщего приятия. Но даже в протестантской Англии ещё в XIX веке принимали «антипроцентные» законы.

С точки зрения исламского учения прибыль не может возникать просто от отдачи денег в рост. Она признаётся «законной» лишь тогда, когда в результате сделки создана добавленная ценность, возникла новая полезность (utility), умножено общественное богатство. Соответственно, в центре исламской банковской операции — не деньги, а товар, реальный актив или услуга. Впрочем, исламский финансовый институт может авансировать клиента непосредственно деньгами. Однако они должны использоваться как капитал делового предприятия, реализуемого клиентом на основании контракта, схожего с доверительным управлением, или в рамках партнёрских отношений (совместного предприятия). Вообще говоря, именно участие в капитале и принятие банком (равно как и его «заёмщиком») всех инвестиционных рисков, так называемый раздел прибыли и убытков (profit and loss sharing), представляет собой идеальную модель исламского финансового (и не только) бизнеса. Хотя оговоримся, что по ряду причин, которые мы не станем разбирать, реальность и идеал сегодня совпадают не во всём.

Реальность, данная в ощущениях

Так или иначе, исламский — так же как и обычный (conventional, в международном определении) — банк, выполняет традиционные функции финансового посредника. Он предоставляет транзакционные услуги, принимает депозиты и финансирует материальные запросы домохозяйств, бизнеса и государства.

Особенность депозита в ИФИ в том, что он должен представлять собой не вкладной, а инвестиционный инструмент со всеми вытекающими отсюда рисками для клиента. Однако менеджмент исламских банков достаточно рано ощутил, что реалии рынка, на котором их институты остаются нишевыми игроками, требуют более гибкого подхода. Ответом стали имеющие религиозно-правовое обоснование механизмы, фактически сводящие эти риски к нулю. В частности, создаются специальные резервы, выплаты из которых нивелируют возможные отклонения доходности исламских депозитов от прогнозного значения. Ещё одним способом защиты потребителя финансовых услуг являются исламские системы страхования вкладов. В силу известной сложности организации их функционирования они пока не очень распространены. Однако ключевым является то, что такой способ компенсации возможных потерь вкладчика-инвестора считается принципиально допустимым: он снижает системный риск, то есть защищает коллективный, общественный интерес. А защита общественного интереса — одна из важнейших задач с точки зрения доктрины ислама.

Что касается активных операций исламского банка, то и здесь для клиента в техническом плане привычного больше, нежели необычного. За традиционной для отрасли арабской терминологией скрываются такие составляющие базовой линейки услуг ИФИ, как жилищная и коммерческая ипотека; финансирование покупки автомобилей, бытовой электроники, туристических услуг; лизинг промышленного и иного оборудования или финансирование его изготовления; аккредитивы; кредитные карты и т.д.

Неслучайно пользователями исламских финансовых услуг часто становятся отнюдь не мусульмане. Такие потребители или разделяют этические принципы ИФИ, или, что бывает чаще, ориентируются на такие параметры, как цена, надёжность, разнообразие и качество услуг. К примеру, в Малайзии, по данным «Прайсуотерхаус куперс», большинство клиентов исламских банков — местные этнические китайцы.

Для самих банков технические отличия исламского бизнеса от обычного проявляются сильнее и распространяются на многие аспекты их деятельности: от бухгалтерского учёта до управления рисками и корпоративного управления. Соответственно, в тех странах, где отсутствует нормативная база регулирования ИФИ, этим институтам необходимо соблюдать как действующее законодательство (которое, разумеется, имеет приоритет), так и принципы, правила и стандарты, делающие исламский банк исламским.

Для примера можно рассмотреть один из типов совершаемых им операций.

Основной способ размещения средств для ИФИ сегодня — контракты долгового типа, преимущественно так называемая мурабаха. Долг, в том числе денежный, не является чем-то «неисламским», если он возникает в силу отсроченной оплаты или поставки реального актива. Мурабаха представляет собой торговую транзакцию, когда финансовый институт не снабжает «заёмщика» деньгами, а приобретает необходимое тому имущество за свой счёт и продаёт его «заёмщику» с соблюдением ряда условий. Понятно, что когда одна сторона несёт некие расходы в интересах другой стороны, до окончательной компенсации этих расходов вторая сторона является должником по отношению к первой. Доход банка формируется за счёт того, что к сумме компенсации добавляется надбавка за услугу.

Банк приобретает товар на себя, и тот остаётся в его собственности до подписания с клиентом акта сдачи-приёмки. Поскольку цена, по которой товар приобретается клиентом, заранее согласована, а торговая надбавка определяется в процентах от этой фиксированной цены, банк рискует недополучить прибыль, если за время между заключением договора с «заёмщиком» и закупкой товара банком цена на такие товары поднимется. Само собой, что при обратном движении цен внакладе остаётся клиент. Наличие в сделке вероятности таких вменённых издержек является необходимым условием её исламско-правовой допустимости. Помимо данного риска, банк несёт риск утраты или порчи товара при транспортировке, хранении и т.д. Если вины клиента в потере имущества нет, банк должен восстановить статус-кво за свой счёт (ввиду чего ИФИ выработали средства минимизации данных рисков).

Следствием более сложной структуры сделки также могут становиться более высокие транзакционные издержки. Впрочем, многочисленные сравнительные исследования ИФИ и обычных институтов свидетельствуют, что их доходность и эффективность в общем и целом сопоставимы. При этом исламские банки, безусловно, превосходят традиционные с точки зрения устойчивости к рискам, порождаемым сделками, которые обрушили во второй половине нулевых глобальные рынки. Религиозно-этические постулаты не допускают проведения этими банками таких сделок. Конечно, ИФИ не обладают абсолютным иммунитетом к обесценению балансовых статей вообще. Но рыночные риски, сопряжённые с реальными активами, в отличие от рисков деривативов, гораздо очевиднее и много проще поддаются обсчёту и управлению. Разумеется, при условии достаточного профессионализма банков и органов государственного регулирования.

О регулировании

Стоит остановиться на этом предмете особо, рассмотрев в качестве примера опыт Великобритании.

Отцом-основателем исламской финансовой индустрии в Соединённом Королевстве можно назвать управляющего Банка Англии с 1993 по 2003 год Эдварда Джорджа. В середине 1990-х в его официальных выступлениях стала время от времени проводиться мысль о том, что Лондон имеет хорошие позиции для того, чтобы начать играть заметную роль в области исламских финансов. В то же время, по собственному признанию, «непоколебимый Эдди», как его окрестила «Файнэншл Таймс», никогда не забывал о необходимости обеспечить равный доступ к финансовым услугам тем подданным её величества, которые по религиозным соображениями избегали процентных транзакций.

Лёд тронулся в 2000 году. Банк Англии инициировал создание рабочей группы, в которую также вошли сотрудники Казначейства, Управления финансовых услуг, ряда ведущих банков, юристы, представители мусульманской общины. Организационные формы, в которых в дальнейшем велась работа, отчасти менялись, но общее направление оставалось прежним. В результате между 2003 и 2010 годами была создана нормативно-правовая база, сделавшая возможным оказание наиболее востребованных исламских финансовых услуг, прежде всего по жилищному и потребительскому финансированию, а также выпуск «исламских облигаций» (сукуков) и их включение в портфели паевых инвестиционных фондов. Как сказал имам одной из лондонских мечетей, это позволило последователям ислама в Соединённом Королевстве быть большими мусульманами и в то же время большими британцами. К слову заметим, что в соответствующих актах парламента слова «ислам», «шариат» или их производные отсутствуют, их заменяет слово «альтернативный». Однако в рабочих и публичных документах правительственных ведомств они, не вызывая ни у кого оторопи, употребляются широко и свободно.

Следует оговориться, что исламские финансовые услуги свободно предлагали в Англии и до перечисленных новаций. Однако пользование ими было существенно более дорогим способом решения материальных проблем из-за двойного налогообложения сделок. Это в особенности касалось ипотеки, когда гербовый сбор уплачивался сначала банком при приобретении объекта недвижимости (и, естественно, перекладывался на клиента), а затем самим клиентом при переходе к нему права собственности на объект. Теперь это неравенство устранено.

Показательно, что формирование одинаковых «правил игры» для потребителей исламских и традиционных финансовых продуктов продолжается. Так, в середине сентября правительство подвело итоги общественного обсуждения исламской схемы финансирования учёбы в вузе в рамках системы студенческих займов. Сегодня из-за полуторакратного роста цены обучения возможность оплачивать его за счёт семьи или общины оказалась подорванной, а традиционные займы являются неприемлемыми по религиозным соображениям. Ожидается, что новый порядок предоставит британцам, исповедующим ислам, более широкий доступ к высшему образованию.

Таким образом, твёрдо соблюдаются принципы, сформулированные при запуске проекта по развитию альтернативных финансов:

• приверженность взятому курсу,
• готовность к сотрудничеству,
• равные условия и «религиозный нейтралитет»: ИФИ и их клиенты не имеют преимуществ, но и не дискриминируются,
• приоритет экономической сути транзакции над её правовой формой,
• по возможности одинаковый порядок налогообложения исламских и обычных транзакций.

Похоже, что план Эдди Джорджа сработал. Религиозные чувства мусульман получили удовлетворение, что, по-видимому, позитивно сказалось на лояльности большинства из них. С другой стороны, регулирование финансовой сферы как таковое не менялось, изменялся лишь налоговый режим. Национальное законодательство не утратило своего секулярного характера, ассимилировав применяемые де-факто шариатские нормы. При этом исламскую «законность» финансовых продуктов власти не контролируют, но контролируют публичное раскрытие их характеристик и сопряжённых рисков.

Одновременно за счёт исламской составляющей Лондон дополнительно укрепил свои позиции как международный финансовый центр. Лондонская фондовая биржа является одной из предпочитаемых площадок для выпуска «исламских облигаций». Здесь прошли листинг 53 эмиссии на сумму порядка $38 миллиардов. Это составляет ориентировочно половину подобных бумаг, выпущенных в мире в международных валютах начиная с 2007 года. В июне 2014 года свою лепту внесло правительство страны, разместившее сукуки на £200 миллионов. Книга заявок превысила £2 миллиарда.

«Его пример другим наука…»

Конечно, Россия не Англия. Ну хотя бы потому, что у нас статья 5 закона «О банках и банковской деятельности» делает исламские транзакции весьма проблематичными, ибо запрещает кредитным организациям заниматься, в частности, торговой и производственной деятельностью. У британских банков такой проблемы нет. Нет её, кстати, и у немецких банков, хотя, казалось бы, правовые системы России и ФРГ строятся на одинаковых романо-германских принципах.

Но наши граждане, для которых по-настоящему важно соблюдение исламских предписаний, составляют в совокупном населении страны, по крайней мере, не меньшую долю, чем в Великобритании. Они испытывают серьёзный моральный и эмоциональный дискомфорт из-за вынужденного пользования обычными банками. Многие же вынуждены не пользоваться банками вообще. Однако их потребности в средствах как частных лиц или как предпринимателей не исчезают. Уместно предположить, что эти средства в том или ином размере привлекаются внутри местных мусульманских общин. В этом нет ничего противозаконного. Но отчего бы не вовлечь эти деньги в публичный оборот?

Наши планы по превращению Москвы в международный финансовый центр, думается, верстались с оглядкой на английский образец. Сохраняет ли актуальность эта идея прежнего президента, не до конца понятно. Но поручения никто не отменял, и процесс идёт. Опыт не только Лондона, но и Люксембурга, Парижа, Сингапура говорит, что сегодня развитие — или становление — МФЦ предполагает предоставление пользователям возможности совершать исламские транзакции. Вот и Казахстан запланировал превратить Алма-Ату в место, где будут совершаться оптовые сделки исламского финансирования всего Среднеазиатского региона СНГ. Москва как, по-видимому, более авторитетный финансовый игрок могла бы замкнуть эти потоки на себя. Однако за те шесть лет, что мы строим МФЦ, «исламская составляющая» ни разу не обсуждалась.

Ещё пару слов о Казахстане, а также Киргизии. Первый является членом ЕврАзЭС, вторая намеревается вступить в эту организацию в ближайшие месяцы. По соглашению о требованиях к осуществлению деятельности на финансовых рынках государств — участников Единого экономического пространства, в течение 2015–2017 годов они согласуют требования к гармонизации основных аспектов финансового законодательства и примут решение о полномочиях, функциях и сроке создания наднационального регулятора финансового рынка. Резонно предположить, что две названных страны могут потребовать при согласовании учесть принятые ими нормы регулирования ИФИ. Может, стоит предвосхитить и создать свои, российские, нормы, чтобы было что противопоставить?

Наконец, отметим, что по мере ухудшения политической и экономической конъюнктуры популярность набирает идея идти на Восток в поисках финансовых ресурсов. Не стоит забывать и о том, что помимо Востока Дальнего есть Восток Ближний и есть юго-восток Азии. Там велико число инвесторов, для которых важно следовать исламским принципам. Разумеется, с ними можно пытаться строить взаимодействие от случая к случаю, теряя время и деньги из-за отсутствия стандартизированных правовых и организационных процедур. А вот наличие готовых нормативных форматов, учитывающих особенности данных инвесторов, вполне способно растопить их сердца и раскрыть кошельки.

Банк России, в том числе благодаря общению с банковским сообществом, хорошо осведомлён о препятствиях созданию ИФИ в нашей стране. Правда, обилие предложений, поступивших регулятору, что и говорить, в состоянии обескуражить самого стойкого и ответственного чиновника. Среди этих предложений, впрочем, есть несколько таких, с которых стоило бы начать. И ухватившись за эти «звенья», вытянуть всю цепь, не забывая о концептуальных наработках зарубежных коллег.