Самые сильные санкции применяет Банк России A− A= A+

Олег СОЛНЦЕВ

Руководитель направления анализа денежно-кредитной политики и банковской системы

ЦМАКП

Мы сейчас имеем очень низкий уровень достаточности капитала в среднем по системе — около 13%. И, судя по всему, огромный масштаб фальсификаций реального объёма капитала, что выявляется только в момент, когда банки терпят крах: приходит АСВ и выясняется, что фактический уровень достаточности капитала примерно на 20 процентных пунктов ниже, чем предполагал регулятор даже в худшем варианте.

Эта проблема пока не проявляется в возрастании каких-то конкретных угроз, но импульс к развитию всех видов рисков придаёт. Некоторые признаки системного кризиса в банковском секторе уже реализовались. Во-первых, заметный отток вкладов в I квартале. Во-вторых, ухудшение ситуации с «плохими» долгами: с поправкой на передачу долгов коллекторам и списание безнадёжных ссуд доля «плохих» долгов в кредитном портфеле за полгода выросла почти на процентный пункт. Но следует ожидать ещё и более явных признаков кризисной ситуации в виде проблем с достаточностью капитала у кого-то из крупных банков.

Санкции против российских финансовых институтов, безусловно, не прибавляют устойчивости системе. Пока они в основном затрагивают госбанки, которые, думаю, в обиду не дадут. Но в Сенате США находится на рассмотрении Акт о предотвращении российской агрессии, создающий инструмент «отключения от мировой финансовой системы» для любых банков, контролируемых российскими резидентами, — это уже более серьёзно.

Самые сильные санкции к российской экономике, как ни странно, сейчас применяет Банк России, с марта повысивший ключевую ставку почти в 1,5 раза.

Последствия этого шага уже в полной мере сказались на платёжеспособности предприятий. Значительная доля корпоративного портфеля — это «короткие» кредиты, до года, причём довольно много «сверхкоротких» кредитов сроком до полугода. Прежние «сверхкороткие» кредиты уже замещены новыми, выданными по высоким ставкам. Кроме того, для предприятий, платёжеспособность которых зависит от возможности рефинансирования ранее привлечённых долгов, повышение ставок является одним из важнейших факторов, влияющих на выбор: рефинансировать долг по возросшим ставкам или не платить дальше по кредиту? Уводить активы и банкротить предприятие или вступать в переговоры с банком по реструктуризации долга? И мы видим, что, к сожалению, сразу после принятия ЦБ решения о ставке просрочка по корпоративным кредитам пошла расти очень быстро. Произошло то, чего мы ранее опасались: «заражение» проблемой «плохих» долгов корпоративного сектора.

Был ли у Банка России выбор? Да, конечно, был. В момент мартовского шока повышение ставки происходило очень резко — первое решение сразу на 1,5 п.п., то есть на шесть «стандартных» шагов (по 0,25 п.п. каждый). Это была гиперреакция, с точки зрения всей предшествующей практики российского регулятора, включая ЦБ периода перехода к инфляционному таргетированию.

Вряд ли ЦБ желает уменьшить инфляцию радикальным, хотя и действенным способом, просто вогнав экономику в рецессию: очень сильно повысить ставку, добиться рецессии, после чего инфляция снизится сама собой из-за сжатия спроса.

Думаю, в ЦБ предпочитают бороться с инфляцией не через рецессию, а через курс рубля. Но если это так, то повышения ставки — довольно слабая мера, действующая на средних сроках. Краткосрочно против шоков типа санкций она не работает, потому что эти шоки по своей силе заведомо превосходят те изменения, которые может сделать ЦБ со ставкой, если он, конечно, не повысит её на 100 п.п. А долгосрочно это не работает, потому что есть тренд на снижение сальдо по текущим операциям, и чтобы его компенсировать в условиях перехода к плавающему курсу, потребуется сокращение оттока капитала примерно в 5 раз в следующем году по отношению к уровню текущего года. Реальность последнего вообразить трудно. Как следствие, дальнейшего ослабления рубля будет трудновато избежать. Можно отсрочить это ослабление до конца текущего года и «от души» ослабить в следующем году, а можно ослабить в этом году. Как ни крути, всё равно это сделать придётся. Повышение ставки откладывает этот процесс, но, пожалуй, не отменяет.

С точки зрения неявных «правил», которыми руководствовался ЦБ вплоть до марта, справедливым было бы увеличение ставки примерно на 0,5 п.п., а не на 2,5 п.п. Сейчас было бы правильно вернуть её на уровень, на котором она была в конце февраля — начале марта, то есть 5,5%. Наша экономика очень слаба, и тихие радости в виде небольшого импортозамещающего промышленного оживления первого полугодия не должны создавать иллюзий, будто у нас начинается бурный рост. Ничего такого у нас не начинается. А когда экономика слаба и находится ещё и под влиянием внешних шоков, усиливать эти шоки — очень странно. Мало какой регулятор в мире на такое способен.

Высокие ставки ещё больше «отъели» платёжеспособность предприятий — прибыль и, как следствие, способность инвестировать. Эти высокие ставки начинают играть продепрессивную роль. Такая политика приведёт к тому, что инвестиции сделают шаг ещё на одну ступеньку вниз. Причём исключительно благодаря политике ЦБ, а не чьим-то санкциям.

При инерционной траектории, если не произойдёт расширения санкций на значимые потоки российского экспорта, рубль к концу 2015 года может скорректироваться до уровня 45 рублей к бивалютной корзине. Это будет равновесный уровень, который приведёт платёжный баланс к состоянию сбалансированности. И дальше будет возможен какой-то рост.

Есть шанс, что после того как произойдёт некая расчистка на кредитном рынке и будет нащупан новый уровень сбалансированности курса рубля, выявятся секторы, которые способны будут генерировать устойчивый поток доходов. В выживших окажутся те, кто найдёт возможность замещать импорт за счёт конкуренции по цене, а не за счёт барьеров, а возможно — и наращивать экспорт в третьи страны.

И банкам в принципе надо туда идти уже сейчас, высматривать будущих клиентов и заёмщиков — и работать с теми, кто в этих условия старается нарастить объём продаж. Это серьёзная работа. Банкам предстоит доучить урок, который они не усвоили в 2008 году. Практика показывает, что значительная часть кредитного портфеля направлялась не эффективным и быстрорастущим компаниям, а тем, у кого были большие «дырки» в балансе. Причём эти «дырки» образовались в результате политики, нацеленной забрать под себя больше активов, чем в состоянии переварить. С такими привычками придётся расставаться.