Экономике не справиться с демографией A− A= A+

В своей последней книге «Развитие и демографический спад в Италии и мире» Антонио Фацио, экс-управляющий Центральным банком Италии, возвращается к своей первой страсти — взаимосвязи между демографией и экономикой. Поводом для книги стали новые демографические прогнозы, подготовленные Отделом по вопросам развития населения ООН. В них, в частности, утверждается, что население планеты, которое в 2012 году превысило 7 миллиардов человек, достигнет к 2050 году 9,3 миллиарда, а в 2100-м превысит 10 миллиардов.

Предлагаем вашему вниманию комментарий к новой работе Антонио Фацио, подготовленный нашим коллегой и партнёром — главным редактором итальянского делового журнала La Finanza Джорджо ВИТАНДЖЕЛИ.

Анализируя широко известные данные о невиданном росте мирового населения за последние два столетия и столь же научно недоказуемые прогнозы, якобы из них вытекающие, Антонио Фацио демонстрирует новый и оригинальный подход. В результате его логика приводит к умозаключениям — прямо противоположным тем тревожным выводам, которые традиционно в связи с этим делаются. Речь, прежде всего, идёт о панических настроениях тех, кто утверждает, что мы не перенесём подобный демографический рост из-за нехватки ресурсов, что неравномерное географическое распределение уровня рождаемости приведёт к возрастанию масс обездоленных, и они — чтобы убежать от бедности и голода — породят новые волны миграции. Подобного рода перспективы Фацио развенчивает рядом соображений, который он, как экономист, привносит в демографическую тему.

Экс-управляющий ЦБ Италии начинает с хорошо известных апокалиптических прогнозов, высказанных Мальтусом на заре XIX века: о невозможности в будущем прокормить население Англии, так как линейный, по его мнению, рост экономики не в состоянии угнаться за экспоненциальным ростом населения. Сегодня, два века спустя, условия жизни англичан несоизмеримо лучше, чем были при жизни Мальтуса. И это — вопреки, а в известной степени и благодаря тому, что их численность сильно возросла.

Связь между демографическим и экономическим развитием, считает Фацио, действительно прослеживается на протяжении всей истории. Но суть её в том, что увеличение рождаемости приводит к росту удельного веса молодого населения, а значит — к увеличению производственных возможностей. Из этой взаимосвязи следует несколько выводов. Первый состоит в том, что экономическое развитие в большей мере зависит от технологического развития и инноваций, а не от наличия сырьевых материалов. Подтверждение тому — Япония или та же Италия: они лишены нефтяных ресурсов, драгоценных минералов и обширных культивируемых территорий, однако являют собой пример процветания. В отличие от африканских или ближневосточных стран, располагающих огромными запасами стратегического сырья.

Второе важное обстоятельство связано с тем, что молодое поколение является не только производителем инновационных технологий, но и главным их потребителем — стимулируя спрос на новые продукты. В противовес пожилому населению, которое предпочитает обходиться без продуктов hi-tech и больше ориентируется на услуги с низкой добавочной стоимостью. К тому же с увеличением возраста резко возрастают издержки общества на социальное обеспечение.

Экономический аспект, впрочем, относится к числу наименее «роковых». Его можно урегулировать путём перераспределения, в том числе на международном уровне, излишков товаров, произведённых в результате роста производительности, связанной с увеличением населения. Однако многочисленные авторы, и не только неомальтузианской школы, считают, что земля не выдержит такого роста населения — с точки зрения экологии и наличия ресурсов. На это Фацио приводит дословно следующий контраргумент: «Изобретательность и гений человека отодвигают и раздвигают физические пределы, сдерживающие увеличение численности населения».

С ним тоже можно было бы согласиться, если бы не опасение, что технологическая эволюция может споткнуться об отсутствие политической воли инвестировать средства и ресурсы в развитие «чистых» технологий, а также систем, способных удалять уже имеющееся загрязнение. Подобная нехватка решительности может, во-первых, исходить от крупных консорциумов, которые вложили огромные капиталы в действующие технологии и посчитали бы их потраченными зря из-за внезапного морального устаревания. А во-вторых, со стороны частного сектора экономики, который испытывает всё более настоятельную потребность в получении немедленной добавочной стоимости, — в противном случае инвесторы не согласятся его финансировать.

Обратимся, однако, собственно к демографии. Большинство специалистов исходят из того, что население прирастает по формуле: после умеренной фазы наступает активный рост, который сменяется фазой снижения. На европейском уровне эмпирические данные подтверждают эту гипотезу. Так, после столетий существенного застоя мы видели чистое увеличение роста между 1700 и 1800 годами, затем последовал всплеск — до середины ХХ века, сменившийся резким сокращением рождаемости. При этом в большинстве стран она упала ниже уровня, необходимого для поддержания демографического баланса — до 2,1 рождённых на одну женщину. Таким образом, в Европе, и в частности в Италии, численность населения не только не увеличивается, но даже уменьшается — общая численность сохраняется только благодаря положительному миграционному сальдо.

Эту-то особенность и недооценивает Антонио Фацио. В качестве решения главной проблемы нашего будущего он указывает на две составляющих. Во-первых, иммиграция — с усилением внимания к интеграции мигрантов. А во-вторых — более эффективная политика экономической поддержки семьи.

Однако политика подлинной интеграции требует как минимум двух условий. Прежде всего, снижения процента новых мигрантов в общей численности населения — что обеспечит их медленное и постепенное погружение в социальную систему по прибытии. Второе обстоятельство — усиление потенциала культуры и идентичности общества, в которое они вливаются. Европейские страны пожилых людей, лишённые ценностей и чувства идентичности, не в состоянии ассимилировать на культурном уровне миллионы молодых мусульман (или тех же, например, китайцев), не подвергнувшись при этом радикальному искажению — вплоть до исчезновения как культурного субъекта.

Кроме того, если верен посыл, что при росте населения увеличивается и богатство, то мы должны ожидать, что в странах, откуда происходят мигранты, мы вскоре увидим тому подтверждение. И этот процесс, собственно, уже начался. Но это значит, что потоки мигрантов будут сокращаться. До их полного исчезновения или даже до инверсии, как это произошло в Италии в послевоенный период.

Идея помочь в этой ситуации субсидиями и выплатами семьям также кажется нам слишком оптимистичной. Решение произвести на свет детей зависит не от возможности обеспечения их благами первой необходимости — такая возможность в богатой Европе была предоставлена, в том числе и после кризиса. Проблема гораздо сложнее, и решается она — через систему ценностей и изменение действующей социальной модели.

В западной индивидуалистической и материалистической системе доминирует тенденция неуклонного повышения порога удовлетворения своих личных потребностей. «Необходимыми» сегодня считаются всё больше товаров и услуг, которые ещё несколько лет назад вообще не принимались во внимание большинством людей. И если семья не воспринимается как конечная непреложная цель, то на практике она неизбежно приносится в жертву удовлетворению вторичных потребностей. Мы не увидим перелома этой тенденции и должны готовиться постареть ещё больше и деградировать в экономическом и социальном плане.

Если задуматься, есть в нынешней ситуации парадокс, напоминающий закон противоречия из «Божественной комедии»: чрезмерное желание чего-либо превращается в конечном счёте в свою противоположность.

Утвердившиеся в европейской культуре материализм и индивидуализм приводят к неуклонному снижению богатства — вместо экономического роста, который является конечной целью общества в его материальной версии существования. К существенной неудовлетворённости самого индивида — о чём свидетельствуют близкий к эпидемии уровень психологических и социальных патологий, злоупотребление психотропными веществами и суициды в западных обществах — именно там, где счастье индивидуума является необходимым условием индивидуализма.