Не только риски, но и возможности A− A= A+

Российская экономика, как, впрочем, и вся страна, переживает сейчас не самое простое время. Ещё не растаяла радость от возвращения Крыма, но на пороге уже и новые проблемы, связанные как с явно обозначившейся рецессией, так и с евро-американскими санкциями, уже создавшими несколько неприятных ситуаций. Вот на этом неспокойном фоне и прошла наша очередная встреча с Александром МУРЫЧЕВЫМ — исполнительным вице-президентом РСПП, главой Совета Ассоциации региональных банков России и председателем Наблюдательного совета БДМ.

БДМ: Александр Васильевич, было бы, наверное, странно, если бы я в самом начале беседы не спросила о том, чем нам грозят нынешние и, возможно, будущие санкции США и Евросоюза. И о том, как на эти вызовы реагирует российское бизнес-сообщество.

Ну, как вы понимаете, ликования по поводу санкций нет, но нет и паники. Да, ситуация не самая простая: наслоились один на другой сразу несколько факторов. И первый из них — неуклонное, к сожалению, замедление нашей экономики. Цифры известны, повторять их не буду. И хотя после январского нулевого показателя появились некоторые проблески (в феврале, например, обрабатывающая промышленность показала рост 3,5%), общей картины они не меняют.

Понятно, что на этом фоне внешнеполитический фактор добавил проблем. И относиться к ним легкомысленно не стоит, пусть даже первые шаги Запада по этому пути особых опасений и не вызывают. Однако предприниматель тем и отличается от других, что обязан заглядывать вперёд и предвидеть возможные риски. Поэтому перед недавним съездом РСПП мы провели экспресс-опрос, который показал нам основные тревожные точки.

Среди тех последствий, которые респонденты оценили по максимуму, — дальнейшая девальвация рубля. И здесь дело не в дискуссии по поводу того, сильный или слабый рубль нужен экономике. Главное, чтобы национальная валюта была стабильной.

Кроме того, тревожит предпринимателей опасение, что будет затягиваться подписание различных важных для российского бизнеса международных соглашений. Естественно, что в эту же группу вошёл и риск понижения суверенного рейтинга ниже инвестиционного уровня. Наверняка негативно отзовётся на международном сотрудничестве и ограничение участия нашей страны в международных мероприятиях на высшем уровне. Беспокоит бизнесменов и возможность замораживания счетов в зарубежных банках.

БДМ: Но некоторые эксперты пугают и торговым эмбарго — это реально?

По мнению наших респондентов, не очень. Тут ведь надо понимать, что Россия уже довольно глубоко интегрирована в мировую экономику, и любая санкция почти автоматически бьёт и по другой стороне. Если компания зарабатывает на экспорте своей продукции в нашу страну, то его прекращение вызовет самые неблагоприятные последствия — российский рынок весьма ёмкий, вряд ли кто-то в здравом уме откажется от его освоения, тем более что и перспективы его развития просматриваются на годы вперёд.

БДМ: Да, по сути все санкции обоюдоострые, ну а те, что уже предприняты, больше похожи на желание побольнее ущипнуть… Более того, есть мнение, что нашей несколько обленившейся экономике санкции даже полезны.

Конечно, в самих по себе санкциях ничего хорошего нет, но доля истины в этом мнении присутствует. Посмотрите, как — в ответ на «щипок» — поступил Банк «Россия». Полностью перешёл на работу в рублях. А почему бы и нет? Сколько лет мы говорим о необходимости дедолларизировать нашу экономику, вот вам и повод. Вполне реально продавать нефть и газ за рубли: мы на рынке углеводородов занимаем весьма заметную позицию. Или тот же демарш Visa и MasterCard. Наконец-то мы снова заговорили о том, что надо создавать свою, национальную систему платёжных карт. Ведь дискуссии на сей счёт вели много лет, но понадобился конкретный случай, чтобы на проблему обратили внимание на всех уровнях, вплоть до президента страны. И первые реальные шаги уже предпринимаются.

Разумеется, вся эта работа потребует и сил, и времени, и средств, но когда-то надо за неё браться. Да, ситуация сложилась так, не слишком благоприятно, значит, надо из неё выходить — у России есть хороший опыт построения экономики даже в условиях почти полной изоляции, даже во время войны.

И потом, на западных странах свет клином не сошёлся — есть повод укрепить экономические отношения с Китаем и другими азиатскими странами. Можно успешно работать на площадках БРИКС и ШОС. Словом, как я уже и сказал, принимать санкции в расчёт надо, но оснований для паники нет.

БДМ: Это как с кризисом в китайской иероглифике: с одной стороны, риск, а с другой — шанс.

И действительно так. Любая сложная ситуация, кроме неприятностей, сулит ещё и новые возможности. Надо лишь их увидеть, это раз, и использовать, это два. И здесь есть ещё один важный фактор: вы видели, как ситуация с Крымом, а чуть раньше Олимпийские игры в Сочи сплотили наших людей. Вот как раз такой консолидации общества нам не хватало. Очень может быть, что эта ситуация поможет россиянам понять, что своё государство, свою экономику мы в силах строить сами. Это, конечно, вовсе не означает какой-то самоизоляции, но надо понять: никто за нас обустраивать нашу страну не станет. И надо, наконец, уходить от этого надоевшего самоуничижения: дескать, всё наше богатство только «в трубе». Это совершенно несправедливо, а главное — далеко от правды. Другое дело, что структура нашей экономики (о чём мы с вами не раз уже говорили) перекошена. Но и в этой экономике есть компании, которые успешно занимаются строительством, машиностроением или производством товаров широкого потребления. Есть целые регионы, к примеру Калужская область, которые показывают, как можно работать, если правильно расставить акценты, продумать, просчитать и организовать дело. Но если смогла одна область, почему же не смогут другие?

БДМ: Впечатление такое, будто эти реальные и обещанные санкции нас просто толкают на инновационный путь, — стране нужны и материалы, и технологии, и оборудование…

Простой пример: в своё время СССР занимал в мире вторую после США позицию в станкостроении. Это была мощная отрасль, поставлявшая свою продукцию во многие страны, в том числе и те, которые принято сейчас называть «развитыми». Сегодня от этой мощной отрасли осталось едва ли 5%. Между тем Китай, перенявший технологии, в том числе и у нас, развил сильное машиностроение и производство станков. Вот оно, понятное и перспективное направление, которое тянет за собой и всю остальную промышленность.

БДМ: Так-то оно так, Александр Васильевич, но Китай, в отличие от нас, страна трудоизбыточная. А у нас сразу встаёт вопрос: где взять кадры, чтобы обеспечить воссоздание того же станкостроения?

Конечно, проблема подготовки кадров, действительно необходимых экономике, а не бесчисленных «менеджеров», очень важна, кто же станет спорить. Но всё-таки в первую очередь нужна политическая воля, решение на государственном уровне: да, мы затеваем новую индустриализацию, но на совершенно ином, современном, инновационном уровне. И молодой человек должен быть уверен, что его профессия будет востребована, уважаема и оценена обществом. Мы с вами уже только по книгам помним, какой достойной считалась профессия инженера в первой половине прошлого века. Потом было и перепроизводство инженеров, и девальвация профессии. Но сегодня технарь снова становится тем, без кого экономика всерьёз развиваться не может. Просто это уже совсем другой технарь.

Речь здесь может идти только о комплексной программе воссоздания станкостроения как индустриальной основы. Технический вуз не может успешно работать вне связи с реальным производством, а если его нет как такового, о какой подготовке кадров может идти речь? Вообще образование у нас, пожалуй, самое уязвимое сегодня место. Старые программы не годятся, новых, отвечающих времени, а тем более нацеленных на перспективу, по существу, нет. Только ведь всё это, как говорится, решаемые проблемы. И кстати, работодатели уже пытаются находить какие-то решения, создавая вузы и факультеты при компаниях или предприятиях, организуя стажировки и т.д. Осталось всё это ввести в рамки работоспособной программы и распространить на всю страну или хотя бы на крупнейшие промышленные центры.

БДМ: Похоже на хорошо забытую старую практику…

В том-то и дело, что не старая, а уже новая. Просто этого так мало, учитывая наши масштабы… Но я хочу повторить ещё раз: чтобы наладить подготовку кадров, нужно политическое решение о реиндустриализации. Потому что не будет предложения, если не будет в реальном секторе активного спроса на те же инженерные профессии.

БДМ: Но разве нет спроса? Посмотрите, все промышленники жалуются на нехватку кадров.

Ну да, и переманивают их друг у друга. Только вот таких работодателей не так уж много, потому и кадровый рынок узенький. Потому и мотивации у молодых нет, чтобы идти учиться на инженера, — а как потом на работу устроиться? Вот одно за другое и цепляется, получается заколдованный круг. Почему и говорю о комплексной программе, основанной на политическом решении.

БДМ: Но нужно ещё и встречное движение бизнеса, разве не так? А есть ли оно? Готовы ли наши предприниматели идти по пути инноваций и чего им не хватает? Наверняка на съезде РСПП говорили на эту тему?

Да вроде и желание такое есть, но беда в том, что нет пока у нас механизма, мотивирующего бизнес к перестройке структуры экономики. Я имею в виду и налоговую, и таможенную, и тарифную политику. Какие-то подвижки в отдельных сегментах или на определённых территориях обнадёживают, но в целом картина удручающая. Спросите любого предпринимателя, каково ему вести бизнес в наших условиях, и он вам расскажет столько, что вы удивитесь: а как вообще можно в этой ситуации выжить? Как ни обидно, но пока наш бизнес, особенно малый и средний, развивается не благодаря обстоятельствам, а вопреки им. Мы радуемся любой отвоёванной позиции. Удалось, скажем, добиться отмены налога на закупку нового оборудования — принципиальная, я считаю, победа. А то ведь как было раньше: закупает предприятие современную технику — тратится, да ещё и налогом его за это!

БДМ: Ну да, вроде как наказали…

Вот именно, это не мотивация, а скорее антимотивация к обновлению, которое необходимо промышленности, если учесть состояние наших основных фондов. Получается, что проще тихо ждать, пока существующее оборудование само собой развалится от старости. Я привёл только один пример, но поверьте, на многих направлениях приходится не месяцами — годами биться за то, чтобы государство поменяло подходы.

Но всё-таки нельзя не принимать во внимание и те важные решения, которые принимают в последнее время. Например, по Дальнему Востоку, где в первые пять лет налоги обнуляются, а потом, вплоть до 2025 года они уплачиваются в половинном размере.

БДМ: Интересно, а в Крыму введут что-то подобное?

Думаю, да — идёт речь о создании особой экономической зоны, где будут созданы все условия для развития экономики. В любом случае Крыму надо уделить самое пристальное внимание — важно, чтобы крымчане почувствовали благотворные перемены в своей жизни. Если хотите, здесь нужно идти даже на какие-то эксперименты, максимально активизирующие приток инвестиций в регион. Тем более что желания обустроить полуостров крымчанам не занимать — нельзя, чтобы этот энтузиазм «рассосался» или утонул в бюрократическом болоте.

БДМ: Однако скептики утверждают, будто Крым ляжет на российскую экономику тяжким грузом…

Скептиков всегда хватает. Конечно, если не предпринимать никаких усилий, можно разрушить и то, что есть. Понятно, что придётся вкладываться и в инфраструктуру, и в обновление курортов, и в сельское хозяйство. Но не будем забывать, что больше 20 лет Крым оставался «на задворках», и вложений в его хозяйство практически не было. А между тем республика вполне способна себя окупать. Более того, её экономика может стать прибыльной. Надо просто грамотно всё просчитать и сделать. А главная проблема сейчас — разобраться с активами, потому как реестр их якобы утерян либо завалялся где-то в киевских кабинетах. Но начинать надо именно с инвентаризации, чтобы понятны стали и объёмы инвестиций, и их направления.

БДМ: Как настроены предприниматели Украины, учитывая ту тяжёлую ситуацию, которая развивается сейчас в этой стране и негативно сказывается на российско-украинских отношениях?

Вопрос сложный, но если попытаться ответить на него коротко, то украинский бизнес не меньше всех остальных заинтересован в стабилизации и наведении порядка. Это же вполне объяснимо: любая социальная нестабильность тут же сказывается на экономике, и Украина сейчас в очень тяжёлом финансовом положении. Конечно, украинский бизнес, связанный с Россией кооперацией, не заинтересован в обрыве этих нитей, так же как не заинтересованы в этом и мы. Я уже говорил о том, что хороший предприниматель всегда смотрит в будущее, планирует свою работу — а в такой ситуации как планировать? К счастью, пока сильного влияния на поставки в Россию кризис не оказал, но некоторые сбои уже случаются. И потом, уже не раз сказано о том, что продукция, которую украинский бизнес поставляет нам, только нам и нужна, Западу она ни к чему. Если прекращается сотрудничество, эти компании ждёт неминуемый крах… Так что разговор, состоявшийся у нас на днях с предпринимателями с Украины, был вполне здравым и деловым — надо искать разумные решения.

БДМ: А о возможном визовом режиме разговор не заходил?

Как вы знаете, мы и не собирались вводить визы для граждан Украины, это была инициатива тамошних властей. Но наши собеседники категорически выступают против этого. Сами посудите, каждый год в Россию на работу приезжает около трёх миллионов украинских граждан. Я не говорю уже о том, что жители обеих стран связаны и родственными и дружескими узами — зачем же их наказывать и кому это нужно?

БДМ: Украинская тема вновь возвращает нас к той ситуации, в которой оказалась сейчас Россия, и к тому, насколько целесообразными могут быть те шаги, о которых так много говорят нынче на всяких ток-шоу. Торговля нефтью и газом за рубли — насколько реальна эта перспектива? В начале нашей беседы вы обмолвились, что вполне реально, но как подступиться к этому?

Вообще-то это не новая идея, ей уже лет пять–семь как минимум. Говорили, в частности, о том, как наладить торговлю за рубли хотя бы на пространстве СНГ, затем с теми странами, которые традиционно являются потребителями наших энергоносителей. Но дискуссия эта была вялотекущей, и практических выводов не последовало. Прежде всего, потому, что подступиться к этому действительно не просто. Но можно — последовательно, переходя от простого к сложному, шаг за шагом. И необязательно сразу и только за рубли. Почему бы с Казахстаном не торговать за тенге, например? Разумеется, нельзя в один день объявить всем потребителям: мол, теперь продаём исключительно за рубли. Но с другой стороны, где логика, если со странами СНГ мы торгуем не за рубли, не за национальную валюту, а за доллары? И почему бы нам в отношениях с Китаем не использовать схему «рубль–юань»? Этот принцип уже кое-где действует… Так что начинать нужно с малого, но начинать. Переходить от дискуссий к реальным шагам. Я думаю, что в течение пяти лет это можно было бы решить.

БДМ: Вообще мне эта проблема представляется странной. Никому не надо доказывать, что наш рубль обеспечен не только золотовалютными резервами, но и всем богатством страны, а его хватит на пару Европ. Так почему такой пиетет перед зелёными бумажками?

В том числе и потому, что свои резервы мы держим в бумагах США. И на эту тему споры ведут уже не один год: почему мы поддерживаем американскую экономику, а не свою, которой вечно не хватает денег? И хотя сейчас резервы есть уже и в евровалюте, всё равно акцент на бумагах США. Да, видимо, надо от них постепенно избавляться. Но снова скажу: без резких шагов, без спешки.

БДМ: Вы сами спровоцировали следующий вопрос, Александр Васильевич. Вот вы говорили о необходимости восстановления станкостроения, есть и другие проекты, которые требуют значительных вложений. Вопрос простой: где брать деньги, учитывая, что внешние источники если и не иссякли, то доступ к ним затруднён?

Ответ, казалось бы, очевиден: деньги надо брать в банках, тем более что по итогам прошлого года прибыль их вплотную приблизилась к очень серьёзной сумме — почти триллион рублей. А между тем корпоративное кредитование почти во всех банках (есть, конечно, и исключения) неуклонно снижается. И причин здесь несколько. Первая — явно выросшие и растущие риски. Вторая — нет роста экономики, поэтому сразу же встаёт вопрос: а кого, собственно, кредитовать? Ведь это двустороннее движение: да, банки не предлагают кредитов, но и спрос на них в реальном секторе резко упал. Предприятия опасаются занимать деньги, потому что не уверены в своём будущем. И наконец, причина третья: банки так запеленали нормативами и надзорными требованиями, что им и вздохнуть трудно. Если прежде, к примеру, банк с чистой душой кредитовал хорошо известного ему клиента, даже если тот не по всем параметрам подходил под высшую категорию заёмщика (потому что был уверен в его платёжеспособности и порядочности), то теперь это не проходит: вынь да положь стопроцентный резерв. А кто же это выдержит: замораживать в резервах такие средства?

БДМ: Но ведь, помнится, в своё время боролись за соблюдение принципа «знай своего клиента», а сейчас он, получается, ни к чему: знаешь ты клиента или нет, а инструкция превыше всего…

И больнее всего это бьёт по региональным банкам, работающим со средними и небольшими предприятиями. Там же за годы выработалась отличная практика обслуживания клиентов по всему спектру услуг. И своего клиента такой банк знает как никто другой — у него всё на виду, и малейший сбой в работе он видит уже по состоянию расчётного счёта или, скажем, по задержке выплаты заработной платы, даже всего на день-два. И перспективы бизнеса ему понятны, и проблемы производства или сбыта, да и руководителей, как правило, он знает лично. Но… инструкция, выходит, превыше всего.

Всё это снова выводит нас на извечный вопрос: должен ли Банк России заботиться не только о стабильности банковской системы, но и о её влиянии на развитие реального сектора экономики? На мой взгляд, должен — это подтверждается и практикой работы национальных банков во многих странах. У нас же стабильность превратилась в некий фетиш.

Так что на вопрос, где брать деньги на развитие экономики, можно ответить так: надо принципиально менять подходы к этой проблеме. И начать этот процесс должно государство. Это не значит, что финансировать надо только из бюджета, совсем нет. Но взять на себя определённые риски, думаю, государство может — как на федеральном, так и на региональном или муниципальном уровне. И есть примеры, когда государственные гарантии помогают развитию. Важно, чтобы из отдельных случаев это превратилось в систему.