Владимир Рожанковский: «Рынки сегодня менее материальны, чем были в 2008 году» A− A= A+

Владимир Рожанковский, независимый финансовый советник, в интервью порталу Finversia.ru поделился своими мыслями по поводу коронавируса, конфликта в ОПЕК+, перспектив рынка IPO, а также рассказал, почему Америка боится социалиста-утописта Берни Сандерса.

– Владимир, то, что происходит с нефтью – это страшно или нет?

– Вопрос о том, в какой роли Россия консультируется с ОПЕК и какова наша цель, долгое время оставался без ответа. Сколько бы я не расспрашивал аналитиков, никто не мог внятно объяснить, что же мы делаем в ОПЕК. В принципе ситуация понятна: Россия + ОПЕК контролируют порядка 75-80% всей нефти сорта Brent, то есть нашей нефти, нефти Восточного полушария. Наверное, этим нужно было как-то воспользоваться, и в принципе была понятна комплиментарность России, Саудовской Аравии и других членов ОПЕК, располагающихся в нашем полушарии. Почему я делю полушария на Восточное и Западное? Потому что свободное перетекание нефти из полушария Западного в Восточное ограничены наличием свободных танкеров, которых, как известно, мало (ведь по дну Марианской впадины трубы не прокладывают).

Штаты поставляют нефть в тот же Китай, потому что расстояние между портами Китая и Штатов достаточно небольшое. А в Европу американская нефть если и поступает, то в достаточно небольших количествах, потому как Европа в основном получает нефть из Персидского залива, с Севера Африки и из других стран, где она добывается. Поэтому в принципе идея о том, что Россия будет сотрудничать с ОПЕК – интересна, однако я не мог понять, как именно это сотрудничество будет кристаллизоваться. По всей видимости, саудиты рассчитывали на то, что рано или поздно Россия станет полноправным членом ОПЕК. И, конечно, они мечтали о том, что если Россия войдёт в ОПЕК, то фактически всё ценообразование окажется в их руках.

– Тогда почему не договорились?

– На мой взгляд, именно потому, что Россия в некоем роде пыталась усидеть на двух стульях. С одной стороны, мы, зная всю подноготную о том, что именно обсуждают страны-участницы картеля, ездили и консультировались, при этом не исполняя те обязательства, которые декларировались ОПЕК. И при этом мы постоянно ссылались на то, что мы не являемся членом этой организации.

Россия в некоем роде пыталась усидеть на двух стульях. Мы, зная всю подноготную о том, что именно обсуждают страны-участницы картеля, ездили и консультировались, при этом не исполняя те обязательства, которые декларировались ОПЕК. И при этом мы постоянно ссылались на то, что мы не являемся членом этой организации

– А являемся плюсом...

– Именно, мы являемся плюсом. Использованное мной ранее выражение «усидеть на двух стульях», возможно, слишком жёсткое, и, наверное, у нас тоже были какие-то светлые помыслы, когда мы участвовали в создании этой структуры, но она, что называется, не пошла. Один мечтал об одном, другие – о другом. Россия, наверное, думала о том, что, получив доступ ко внутренней кухне ОПЕК, она сможет что-то планировать. ОПЕК же считала, что если Россия будет принимать консультационное участие, то рано или поздно войдёт в состав организации. И, как часто бывает при попытке получить всё и сразу, не случилось ни первого, ни второго. Как вы знаете, поговорок на эту тему немало как в русском, так и в английском языках. И мне, честно говоря, жаль. Потому что была проведена колоссальная работа, и это всё было очень здорово. Но текущий кризис, связанный с коронавирусом и резким падением подтверждённого спроса со стороны Китая…

– Насколько я знаю, на 20% упал импорт нефти.

– Да, как мне известно, в связи с коронавирусом Китай снизил спрос на нефть на 20%. Конечно, я полагаю, что это разовое снижение, так сказать, отдельная история, и не думаю, что ситуация продлится долго. Тем не менее, в моменте было зафиксировано резкое падение спроса, рынки моментально на это отреагировали, тут же произошло горизонтальное обрушение фьючерсов на оба её сорта по всей линейке. И конечно, когда происходит падение ближних фьючерсов, а длинные стоят на месте – это одна история. Но когда происходит горизонтальное падение, то рынку становится страшно.

– И что будет дальше? Нефть уже пыталась отскочить.

– Нефть отскочила, потом подскочила, потом снова ускакала... Она подешевела до того, как Минэнерго опубликовала очередной еженедельный отчёт по запасам в размере, по-моему, 7,6 млн баррелей, а прогноз был – два с копейками. Существенное превышение, и понятно, нефть тут же пошла вниз.

Я очень сильно рассчитываю на то, что в Китае последние два дня были довольно позитивными в плане статистики. И опять пошли разговоры, что Китай манипулирует данными, потому что в Америке и Европе всё довольно плохо с пандемией, а в Китае – хорошо. И с точки зрения англоязычных медиа, это всё выглядит довольно несправедливым. Поэтому если там на самом деле начнётся подтверждённое улучшение, появятся подтверждения того, что эпидемия пошла на спад. Ведь летом люди гриппом не болеют, вирусы в этот не особо хорошо себя чувствуют. Я думаю, что Китай прошёл свою острую фазу. И все остальные страны в свою очередь пройдут пик.

– Вот и Goldman Sachs считает, что пандемия окажется серьёзной, но краткосрочной. И по этой причине прибыль компаний останется на уровне 2019 года.

– Но мы уже существенно потеряли первый квартал, поэтому рынок в принципе справедливо отыграл данное падение, и те самые 15-20 % вниз – довольно-таки щадящий вариант.

– Я читал, что отличия текущего кризиса от кризиса 2008 года заключаются в том, что тогда, в 2008, была очень сильная связь фондовых рынков с реальной экономикой, то есть все эти синтетические ипотечные закладные и прочее. А сейчас такого нет. Делеверидж, опять-таки.  

– Сейчас рынок в большей мере живёт ожиданиями. Помните, как мы хорошо падали в середине прошлого года, когда инвертировалась прямая доходность казначейских облигаций? Тогда говорили: ну всё, теперь рецессия. И мы начали падать. Но рецессия не началась. При этом все медиа, включая телевизор, где Bloomberg, CNBC и прочие хором говорили про кривую доходности, про кривую Филлипса и так далее. И так как мысли материальны, то индексы и начали реагировать соответствующе – падением. А в декабре 2008 года всё это закончилось очередной распродажей индексов. То есть сейчас рынки менее материальны, чем они были в 2008 году, они живут какими-то концепциями, какими-то ожиданиями, пониманием того, будет или нет рецессия, к чему могут привести торговые войны. А сейчас ужасные картины рисуют в связи с коронавирусом: может ли он привести к полному параличу международной торговли или к частичному.

– Как вы думаете, запустит ли коронавирус рецессию?

– Как правильно сказал один экономист, самые большие проблемы коронавируса – это испуг и различные барьеры. То есть карантин, увеличение сроков прохождения товаров, логистические проблемы…

Как правильно сказал один экономист: самые большие проблемы коронавируса – это испуг и различные барьеры. То есть карантин, увеличение сроков прохождения товаров, логистические проблемы…

– Нарастающий протекционизм…

– Если Китай начнёт эту самую провинцию Хубэй постепенно либерализовывать, снимет все карантинные посты, люди начнут передвигаться на машинах, что-то покупать и так далее, следовательно, восстановится спрос на ту же самую нефть, значит, возобновят работу НПЗ, то есть жизнь постепенно наладится. Я думаю, что в данный момент ситуация зависит от того, насколько правдива статистика, получаемая нами с середины марта. И если она будет правдивой, то полагаю, что и все остальные страны будут моделировать не сценарий Армагеддона, но сценарий Китая: два месяца «ужас-ужас-ужас», а потом постепенный…

– Постепенный или резкий? V-образный или U-образный?

– Я думаю, что U-образный, потому что они же не сразу снимут маски и начнут ходить по магазинам – должно пройти какое-то время. Конечно же, будут определённые предостережения: того или иного не делать, по-прежнему постоянно мыть руки и соблюдать первые правила гигиены, при первых признаках данного вируса не выходить на работу и улицу, оставаться дома и обращаться в медучреждения. Те или иные рекомендации останутся в виде предосторожностей, но столь сильно влиять на перемещения грузов, международную торговлю – по крайне мере, внутри Китая – они не будут. А Китай на сегодняшний день является крупнейшим импортёром в мире.

– Скажите, а не дождёмся ли мы банкротств авиакомпаний, в гостиничном, туристическом секторе?

– Ну, нам-то попроще, потому что «Аэрофлот» – квазигосударственная компания, и ей, если что, помогут. Я смотрел статистику по Delta Airlines, American Airlines, Continental и ситуация там крайне печальна, потому что в некоторых случаях внутренний трафик упал на 50 %, а заполняемость на международных рейсах всего лишь около 20 %. При этом для людей, отказывающихся от билетов, не играет роли, получат они ту или иную часть компенсации или нет. Люди испуганы. Представьте себе – человек купил билет на трансатлантический перелёт, заплатив около $2000, и из-за всей этой истерии он готов потерять эти деньги, лишь бы не заразиться.

И в качестве некоей шутки я даже подумал о том, что главный бенефициар ситуации с коронавирусом – это Boeing с его 737 MAX. Повторюсь, это безусловно шутка, и комментировать её я не буду, но тем не менее, как мы видим, поговорка «не было бы счастья, да несчастье помогло» вполне себе подходит под сценарий. Потому что сейчас уже никто не вспоминает (потому что на фоне происходящего здесь и сейчас это никого не волнует), сколько именно единиц модели 737 MAX реализовал Boeing.

– Будет ли рынок в этом году благоприятствовать первичным размещениям и что происходит с IPO? Верно ли я понимаю, что пока об этом можно забыть по крайней мере до осени?

– Сложная ситуация. В принципе, в последние два года рынок IPO шёл семимильными шагами. При том, что раньше IPO ассоциировались в основном с IT-компаниями, высокотехнологичными нишевыми проектами, с тем же финтехом, то сейчас проанонсировал выход на IPO один из моих любимых американских универмагов Albertsons. В принципе всеядность сектора IPO – потрясающа. И этот сектор привлекает к себе, поскольку ведёт себя лучше, чем широкий рынок. Если даже смотреть индекс всем известной группы Renaissance, которые делают всем известные индексы IPO, так я могу сказать, что с начала года этот индекс просел всего лишь на пару процентов, по сравнению с уровнем проседания широкого рынка в 13 % и более (данные на начало марта). Почему это происходит? Потому что компании, которые выходят на IPO, имеют первый такой срок разогрева, где букраннеры фактически поддерживают двусторонние котировки компаний, способствуя тем самым полноценной расторговке. И именно это позволяет избежать столь существенных обвалов и просадок. В некоторых случаях это не помогало, например, есть совершенно провальные прошлогодние IPO, в том числе хорошо всем знакомый Lyft.

– Речь о конкуренте Uber?

– Да. Второй несчастливый пример – это WeWork. Или Pinterest – все эти бумаги, которые не показали себя. Честно говоря, когда делали презентацию того же Pinterest, мне хотелось сказать «show me the money!», где и на чём вы зарабатываете? Я стараюсь быть объективным, но в социальных сетях есть реклама, а как монетизировать сервис по обмену картинками? Это сырой бизнес ещё.

Возьмём Pinterest. Я стараюсь быть объективным, но в социальных сетях есть реклама, а как монетизировать сервис по обмену картинками? Это сырой бизнес ещё.

– Коронавирус и выборы президента США. Есть связь?

– И Джо Байден и Дональд Трамп отменили свои кампании в Сиэтле. Вирус спутал всем карты. Мне кажется, что сильного урона от коронавируса не будет, и бенефициаром останется действующий президент – Дональд Трамп.

– Скажите, а насколько это вообще интересно – кто победит на праймериз у демократов? Ведь всё равно выиграет Трамп.

– Тут не всё так просто. Обратите внимание на то, что Берни Сандерс вот уже во второй раз появляется в президентской гонке. Вспомните, как в 2016 году он на первом этапе даже в спину дышал Хиллари Клинтон!

– Да, Сандерс – очень симпатичная фигура.

– Для нас, да, но не для Америки. Америка ещё не созрела до социалиста во власти. Это не Европа. В США люди делятся на «лузеров» и «виннеров» – на тех, кто проиграл и на тех, кто победил. Идеология США заключается в том, чтобы самому карабкаться вверх. А Сандерс – социалист-утопист, но у него большая электоральная поддержка – со стороны тех, что понимает, что самостоятельно карабкаться не может. И по мере углубления дисбалансов, противоречий, ползучего кризиса его контингент растёт.

– Жаль, что он довольно старенький.

– У него был микроинфаркт уже. Неординарная личность. Обратите внимание, как демократы на него ополчились. Теперь у них сложная задача: победить Трампа и сделать это без Сандерса. Мне это напоминает одну историю, когда ко мне пришёл клиент и попросил заработать на Tesla. Я ему говорю, что бумага будет дешеветь, может найдём, на чём ещё можно заработать? «Нет, жалко, я хотел заработать именно на Tesla!», – ответил мне он.

Явка на ноябрьских выборах президента США будет низкая. А при низкой явке побеждает действующий президент.

Байден – известный политик, но он аккумулировал весь свой ресурс, чтобы победить Сандерса.

– Это всё, на что он способен?

– Да, это пик! А кроме того, у Трампа на Байдена огромный компромат и было бы странно рассчитывать, что Трамп не будет его использовать. А на Трампа есть компромат? Есть, но он был уже отыгран на предыдущих выборах.

Кроме того, цветное меньшинство не будет голосовать ни за Байдена, ни за Трампа. Потому что ни один из них не является представителем цветного населения Америки.

– И что мы увидим в итоге?

– Явка на ноябрьских выборах президента США будет низкая. А при низкой явке побеждает действующий президент.