Империализму пора закругляться A− A= A+

Альфред ГУЗЕНБАУЭР

(Австрия)

Хочу сосредоточиться на трех моментах, которые занимают меня сегодня.

Мы много говорили уже о том «пузыре» финансовых рынков, который привел к почти глобальному, общемировому кризису и который снова надувается. Кто-то вышел из кризиса более достойно, кто-то — менее достойно, но до сих пор из этой ситуации не сделано тех выводов, которые фундаментально, основательно поменяли бы правила игры.

Приведу несколько примеров. Думаю, есть общий консенсус в отношении того, что этот «пузырь» финансовых рынков появился и надулся в результате огромного дисбаланса, колоссального неравенства, которое доминирует в мире бизнеса и в экономике. Но разве эти диспропорции сократились сейчас? И мы собираемся продолжать их раздувать.

Знаете ли вы, что на европейские цели — структурные, региональные, общие фонды, социальную политику Евросоюза и пр. — тратится 1% европейского ВВП? В то же время выкуп банков, находящихся в затруднении, стоит нам как минимум от 10 до 20% ВВП. То есть на то, чтобы помочь людям в таких непривилегированных районах Европы, как Греция, мы тратим 1%, а чтобы спасти банкиров, без всяких споров — 10–20%.

Что это означает? Что неравенство внутри Европы и внутри наших обществ не уменьшается, а, наоборот, возрастает. Вот где возникает кризис, вот как надо на него смотреть. И мы уже закладываем основы нового кризиса, еще более глубокого, который затронет все экономики. И что является истиной для Европы, в какой-то мере справедливо и в отношении всего остального мира, потому что — да, без сомнения, существуют страны, которые выиграли от глобализации. Миллионы, сотни миллионов людей вышли из абсолютной нищеты — возьмите Китай, Индию или Латинскую Америку. Они выиграли, к ним глобализация повернулась позитивной стороной. Однако параллельно с облегчением нищеты в отдельных районах мира неравенство возрастает в целом.

Простой пример — Чили. Очень успешная была страна, жесткий, серьезный, сильный средний класс, который в последние 20 лет смог устранить бедность. Но в то же время страна сегодня имеет наиболее высокий уровень расслоения из всех стран ОБСЕ — большее, чем в США, неравенство между богатыми и бедными.

Поэтому я разделяю убеждения Джозефа Стиглица, который говорит, что сокращение неравенства сделает мир более богатым. И это не моральный, а скорее экономический императив: расширить распределение ресурсов среди большего числа людей на планете более справедливым образом, с тем чтобы экономическое развитие стало более устойчивым. Потому что с сегодняшним уровнем неравенства в мире никакая рыночная экономика вообще никогда не сможет функционировать эффективно.

Европа как общество всеобщего благосостояния была очень успешна в своем развитии после 1945 года, которое привело к тому, что в Германии, Голландии, Скандинавии, в наиболее благополучных государствах уровень неравенства населения радикально сократился. Но перераспределение доходов работает только тогда, когда еще можно замостить этот разрыв между богатыми и бедными. При нынешних условиях нового неравенства, которое растет сейчас по всему миру, налогообложение не выправит ситуацию. Вы не ликвидируете этот разрыв. Поэтому надо задать себе вопрос: как? Если мы готовы это сделать, то как вмешаемся в первичное распределение доходов и богатства по всему миру, во всех странах, если не можем замостить разрыв с помощью трансфертов и налоговой политики? Это полностью меняет ситуацию и вносит новый пункт в повестку дня всего мирового сообщества. Проблема, которая десятилетиями решалась одним способом, сейчас уже не может быть решена по-прежнему. Сейчас — экстраординарная ситуация, где нужно снова думать о самоподдерживающемся развитии.

Второе замечание. Шла дискуссия об империализме. Я думаю, что наступило время, когда империализму пора закругляться, его время прошло, потому что плюсы, которые генерировались для империалистов, сегодня ниже издержек проведения империалистической политики для всего мира. Если вы посмотрите на развитие мира сегодня в целом — вопрос: война в Ираке или Афганистане сделала США или Великобританию сильнее или слабее? Улучшили эти войны стандарты жизненного уровня в Соединенных Штатах или Соединенном Королевстве? Нет, общественная инфраструктура деградировала. Кстати сказать, реальные зарплаты тоже сокращались.

Таким образом, готовность поддерживать империалистические вмешательства в другие страны сегодня радикально сократилась по своей эффективности. Люди в метрополиях не получают из этого ничего. Независимо, «за» они или «против» военного вмешательства, люди больше не видят никакой выгоды для себя, никакого преимущества проведения такой политики. Победителей в империалистической политике нет. Издержки настолько велики, что они превышают все ожидания. Они вгрызаются в фундаментальные интересы широких слоев населения в метрополиях. Все это идет за счет образования, здравоохранения и общественной инфраструктуры в метрополиях, и люди не хотят нести издержки вмешательства в другие страны независимо от причин, которые могут мотивировать начало империалистических войн. Поэтому я думаю, это один из решающих элементов. Помимо того что русская дипломатия показала себя блестяще, именно поэтому по поводу интервенции в Сирию сегодня возникает консенсус уже и в Великобритании, и в США: не надо вмешиваться туда грубой военной силой. И, по моему мнению, это — прогресс.

С другой стороны, проблема конфликта не решена. Где же выход? Есть резолюция Совета безопасности — это шаг вперед. Но мы еще далеки от резолюции о разрешении конфликта, который там идет. И в этом контексте я думал, что очень интересен и важен тезис китайского коллеги, который сказал, что чем сильнее страна в мире, тем больше ее ответственность. Сильные должны нести ответственность за свои поступки.

Если включить это положение в концептуальную парадигму, что оно означает? Знаете, есть категория собственности. Можно оговорить, что это абсолютная категория, как собственность — абсолютное право владения. А в критической правовой теории еще сто лет назад собственность характеризовалась как соотношение прав и обязанностей. Право собственности дает тебе право ее реализовать, но оно связано неразрывно с твоими обязатель­ствами как собственника. Говоря о большей ответственности мощных наций или государств, мы принимаем эту концепцию и прикладываем к ней критическую теорию собственности. Это означает, что власть — совокупность и прав и обязанностей.

И третье соображение. Есть определенная степень тоталитарности в некоторых альтернативных способах мышления. Возможно, самое опасное — тоталитаризм в понимании рыночной экономики. Вера в невидимую руку рынка, которая все устроит, вера в то, что экономическая политика — не вопрос интересов или различных приоритетов. И в то, что здесь есть лишь одна объективная истина в экономической политике, которую выражают МФВ, «тройка» и Европейский союз… Такого типа тоталитарное рыночное мышление не допускает никакой альтернативы, многие страны и общества оно приводит в полное смятение, нестабильность. Мое понимание, основанное на эмпирических данных: прежние экономические теории больше не работают. Нам нужно мужество подвергнуть сомнениям эти прежние экономические доктрины и разработать новые идеи для нового функционирования экономики, основанного на рынке и на политических решениях. Потому что рынок сам по себе никогда не приведет к всеобщему благосостоянию.

-------------------------

Неравенство внутри Европы

и внутри наших обществ

не уменьшается, а, наоборот,

возрастает. Вот где возникает кризис