Октябрьское книжное обозрение A− A= A+

Глеб Пакулов. Беглецы

В сборник произведений известного сибирского писателя, мастера приключенческой прозы, вошли повести «Тиара скифского царя», «Витязи Светлогора», «Глубинка», в которой показан посёлок в Приамурье — глубокий тыл во время Великой Отечественной войны. Таёжная быль «Ведьмин ключ» — история о встрече двух людей на таёжных просторах — под названием «Беглецы» скоро появится на киноэкранах. «Зверем, пойманным в сети, метался в прибрежных тальниках ветер, раскачивал гудящие ели, сеял с речки водяной мёрзлой пылью. Ближе к зимовью лесины выхватило из темноты пламя. Оно длинно полоскалось из-под крыши, ревело. Где-то в чёрном урочище тревожно заухал на зарево филин, а у зимовья, выстелив по ветру космы, приплясывала, увёртываясь от искр, хохочущая Устья…»

Филипп Перро. Роскошь: Богатство между пышностью и комфортом в XVIII–XIX веках

В книге роскошь рассматривается как символ, в характерных способах обладания выявляются взаимосвязи и «мотивы», смысл поведенческих стереотипов. В издании уделяется внимание роскоши утилитарной, уравнительной, постыдной, фальшивой, поддельной и старинной. «Храмы, богослужения, сокровища и зрелища, изобилие и щедрость необходимы для поддержания общественного порядка; расточительство они превращают в достоинство, уничтожение — в производительный процесс. Во всяком случае, это характерно для нашего экономического видения мира, которое, будучи сосредоточено на накоплении и отмечено требованиями рационального, не потерпит отныне такого, ставшего бесполезным, изобилия, поскольку оно оказалось лишено сакрального, утратило свой высший «смысл». Ведёт ли изобилие к упадку, доказательством чему служит закат Рима и Византии? Не обойдены вниманием и гаджеты, которые зачастую являются роскошью в миниатюре.

Денис Соколов. Грешники

Сборник философа и драматурга, органично соединившего в своём творчестве как классические сюжеты (в том числе и библейские — «Утерянные страницы Евангелия») мировой литературы, так и малоизвестные восточные традиции. Так, в драме «Метка» поднимается вопрос: что было бы, если люди после смерти, родившись снова и доказав свою «идентичность», имели бы право унаследовать своё прежнее богатство? Что тогда будут говорить (и делать) их дети? «…В последнее время он буквально помешался на деньгах. Сейчас он думает только о том, как увеличить свой банковский счёт. На прошлой неделе он даже продал яхту и все деньги положил в банк… он вбил себе в голову, что скоро должен умереть, и теперь копит деньги для будущей жизни. Ты видел, как мы живём? У нас даже холодильник полупустой». Произведения Соколова удостоены многих престижных литературных наград и дипломов, переведены на другие языки и опубликованы за рубежом.

Ольга Харламова. Белая кувшинка

Поэт и публицист, лауреат международных поэтических конкурсов проникновенно пишет о возвышенных человеческих чувствах, изысканно и утончённо развивая традиции отечественной классической поэзии, с элементами узнаваемого исконного русского фольклора («Вот разбитной гуляет день, / изломанный на свет и тень…»). «Жить под крышей одной друг для друга, / ждать от жизни хороших известий, / век прожить до последнего круга, / лет на двести…» Поэтический мэтр Кирилл Ковальджи неслучайно подчёркивает разноплановость Харламовой — от лирики до гражданской позиции («и ещё я люблю — не свободу, / а привязанность к этой земле…») и любви к малой родине — московским дворикам и Сретенке («Стержневая улица...»).