Артём Констандян: Экономике нужны мощные банки A− A= A+

Ключевой тенденцией этого года остаётся консолидация банковского сектора. Подтверждением тому служит возрастающее количество сделок M&A на рынке. В качестве успешного примера можно привести опыт Промсвязьбанка, который присоединил Первобанк и санирует Автовазбанк. А ещё раньше (кстати, тоже во время кризиса, только прошлого) подобные сделки были проведены с другими поволжскими банками — Волгапромбанк, Ярсоцбанк, «Нижний Новгород». О том, как и почему обозначилась такая тенденция, мы и решили спросить председателя правления Промсвязьбанка Артёма КОНСТАНДЯНА.

 

БДМ: Артём Георгиевич, как это у вас интересно получается: что ни кризис — то очередной этап консолидации. Это совпадение или стратегия?

А когда же ещё консолидировать, как не во время кризиса? Если говорить серьёзно, то консолидация — это не только (и даже не столько) стратегия отдельно взятого банка, сколько тенденция развития банковской отрасли. Начиная с 2014 года с банковского поля ушло больше 160 банков — согласитесь, это достаточно много. Однако вот что удивительно: отрасль сужается, число банков сокращается (и процесс этот всё ускоряется), а активы банковской системы в целом растут. Если взять за точку отсчёта те же неполных два года — 2014-й и 2015-й, то в абсолютном выражении сумма активов составляет примерно 22 триллиона рублей. А теперь давайте посмотрим, из чего эта сумма складывается. От 20 до 21 триллиона, по самым грубым подсчётам, дают банки первой полусотни. Следующие 150 кредитных организаций — ещё триллион, плюс-минус. То есть примерно 500 оставшихся банков, по существу, не приносят отрасли качественного роста.

 

БДМ: Выходит, эти 500 банков — безусловные кандидаты на уничтожение? Уже хотя бы потому, что от них нет никакого толку?

Я бы так не сказал. Как не говорю, что все эти банки — бесполезные или плохие (хотя и такие наверняка среди них есть). Однако следует отчётливо понимать: обстоятельства складываются таким образом, что наша банковская система постепенно движется к укрупнению. И будущее — именно за крупными банками. Причём будущее это не так далеко.

 

БДМ: А не смущает ли вас такая запредельная концентрация активов на малом числе игроков? Ведь у крупных банков и риски крупные. Случись что (вспомним хотя бы кризис 1998 года) — и банковский коллапс неизбежен…

Проблема как раз, я думаю, в другом. Даже крупнейшие наши банки по своим масштабам не дотягивают до наших крупнейших корпораций — а значит, не могут предоставить услуги и продукты, которые им требуются. Да и на мировой банковской карте российская банковская система, по сути, незаметна. Укрупнение банков — не чья-то воля или каприз, это — абсолютная необходимость. Собственно, и раньше ни для кого это не было секретом, но с ограничением доступа к мировым финансовым рынкам проблема недостаточной капитализации сектора встала во весь рост. Экономику надо подпитывать деньгами, и для этого необходимы внутренние источники. И не слабые ручейки, а мощные потоки.

 

БДМ: Артём Георгиевич, поймите меня правильно: я не против укрупнения банков как такового. Меня другое пугает. Вот говорят, что России достаточно 200 или даже 150 банков. Но страна у нас большая, и пока нет уверенности, что считанные крупные банки смогут накрыть её своими сетями. Между тем в регионах надо работать не только с «грандами», но и с самыми обычными малыми предпринимателями, коих крупные банки, как говорится, «в упор не видят». Однако ведь есть и другие модели банковской системы — в Германии, например, с её земельными банками, или в США, где тысячи мелких банков спокойно работают в своих штатах и все довольны.

Что касается разноуровневой банковской системы, то я не вижу в ней ничего плохого. Более того, именно в небольших региональных банках отлично соблюдается принцип «знай своего клиента» — потому что и банк невелик, и клиентов сравнительно немного. Другое дело, что банк всё-таки должен не только называться, но и быть банком. А среди тех банков, которые сегодня уходят с рынка, вы таких найдёте очень мало. Знаете, для того, чтобы в стране были тысячи настоящих банков (пусть даже небольших), нужны тысячи и десятки тысяч профессиональных и честных банкиров. И сотни тысяч хороших предприятий и бизнесменов, которым эти банки нужны.

Надо понимать также, что в США локальные банки имеют ограниченные лицензии, и вправе работать только у себя в штате. Не факт, что российские региональные банки на такой вариант пойдут, — дискуссии на этот счёт в сообществе были, но ничем не закончились.

И ещё один момент. Современный банк — это высокотехнологичное предприятие, что тоже стоит денег, и немалых. Рассчитывать на то, что в ближайшие годы можно будет работать на несовременных АБС, не приходится, а инвестировать в новые технологические решения малые банки часто просто не могут себе позволить.

Так что помимо желаний есть ещё и объективные обстоятельства, не учитывать которые нельзя.

 

БДМ: А что всё-таки стало главным драйвером консолидации в последние два года? Не думаю, чтобы всё можно было отнести исключительно на счёт желания регулятора провести на рынке «генеральную уборку».

Это вполне закономерное и оправданное желание регулятора исключать не стоит, но основная причина — экономические реалии, в которых все мы оказались. Прежде всего — внешние шоки: серьёзное падение цен на нефть, сложная геополитическая обстановка, санкции. К этому добавляются внутренние проблемы: замедление экономики, падение инвестиционного спроса — это началось ещё до введения санкций. И вот на фоне этого сложного экономического клубка, который завязался, мы получили ещё и весьма жёсткое, пожалуй, даже жесточайшее усиление банковского регулирования и надзора.

Пережить этот период — дело непростое. Трудным был 2014 год, очень трудным — год нынешний, и в 2016‑м вряд ли будет легко. Достаточно уже того, что с 1 января начинает внедряться Базель III, — все отсрочки уже исчерпаны.

Так что налицо предпосылки для консолидации банковского сектора. И здесь уже дело не в чьём-либо желании — такова объективная необходимость.

 

БДМ: Выходит, даже без помощи регулятора слабым банкам лучше перейти в разряд некредитных организаций или даже просто принять решение о самоликвидации?

В целом консолидация развивается по трём основным направлениям. Первое, грустное и, увы, самое распространённое — уход с рынка из-за отзыва лицензии. А грустно это не только потому, что отрасль сжимается, но и из-за последствий отзыва банковских лицензий для корпоративных клиентов. Ведь если частные вклады гарантированы системой страхования и «физики» практически не страдают, то клиенты из корпоративного, малого и среднего бизнеса в таких ситуациях теряют средства, которые лежали на счетах. Само собой, это не способствует проявлению предпринимательской инициативы, и известно, что разорившиеся таким образом бизнесмены часто и не думают о возобновлении дела.

Поэтому гораздо более симпатично выглядит второе направление консолидации — классическое банковское слияние. До последнего времени таких примеров было немного, но сейчас процесс активизируется. Акционеры банков (как правило, мажоритарные) договариваются о неденежном характере сделок, слиянии активов — и возникают новые банковские альянсы.

И наконец, третий путь — покупка банков. Здесь тоже есть свои подводные камни — в частности, завышенные ценовые ожидания собственников банков, выставленных на продажу. Видимо, ещё жива память о временах, когда банки продавали за три–четыре капитала или, как минимум, больше одного. А сейчас некоторые владельцы ищут, кто возьмёт их актив бесплатно, — потому что из года в год повышались требования к размеру и качеству капитала, ужесточались надзорные и регуляторные требования, в частности — к качеству активов и к резервам. И эти требования многим оказались не по силам.

В этом, кстати, есть позитивная сторона: сложившаяся в последние два–три года ситуация несколько отрезвляет акционеров и заставляет их смотреть на свой бизнес без розовых очков. В итоге появляются справедливые представления о его цене, и покупки уже перестают тормозиться порогом завышенных ценовых требований.

 

БДМ: Но крупные банки от этого только выигрывают, разве нет?

С точки зрения расширения клиентской базы — бесспорно, так как обычно клиенты перетекают в более крупные банки. Этот процесс идёт постоянно. Если в прошлом году наш банк открывал юридическим лицам примерно 3000 счетов в месяц, то нынешней осенью — свыше 6000. Означает ли это, что в стране стало вдвое больше предпринимателей, которые решили создать новый бизнес и которым нужно открыть свой первый расчётный счёт в банке? К сожалению, я так не думаю.

 

БДМ: А какой путь консолидации предпочитает Промсвязьбанк?

Мы двигались по всем трём направлениям. В частности, в этом году у нас получились все три вида консолидации. Мы, как известно, санируем Автовазбанк, с Первобанком у нас классическое слияние. Плюс к тому наши акционеры приобрели банк «Возрождение».

 

БДМ: Артём Георгиевич, понимаю, что на мой вопрос вряд ли можно ответить конкретно, но как много слияний или покупок может произойти в будущем году?

Их могло бы произойти очень много, если бы было больше консолидаторов. Сейчас вполне хватает тех, кто получает плюсы от ухода с рынка мелких игроков, но мало у кого есть аппетит к консолидации. Кто-то решил эту задачу раньше, у кого-то она просто не впишется в стратегию, а некоторые не хотят принимать на себя связанные с присоединением риски. Ведь и в консолидации, и в той же санации очень легко ошибиться, не рассчитать силы. Порой люди очень впечатлительны, и большие суммы, выделяемые государством на помощь банку-санатору, затмевают здравый взгляд на вещи. Если санатор в этом тумане не разглядел те «дыры» и проблемы подопечного банка, которые могут стать роковыми, — не помогут никакие, даже гигантские деньги. Такие примеры на рынке были. В лучшем случае государству приходится добавлять средств или менять санатора. В худшем — ошибка оборачивается очень серьёзными проблемами уже для самого санатора.

И ещё важный момент: далеко не все банки обладают организационным потенциалом, позволяющим им провести интеграцию банковских активов. Это — сложнейшая тема даже для крупных банковских институтов, такая интеграция требует очень много сил, времени и качественного персонала.

Но в целом тренд обозначен — будущий год станет годом дальнейшей консолидации банковского сектора, число банков будет уменьшаться, но сама система, полагаю, будет расти и укрепляться. Честно говоря, мне жаль, что банков становится меньше, а банковское дело как-то утратило былой ореол престижности. Уходит и романтика первых лет новой банковской системы, а на смену ей приходит обычная, тяжёлая работа.

 

Вопросы задавала
Людмила КОВАЛЕНКО