Нужно экономикой заняться A− A= A+

Банковский сектор долгое время развивался быстрее, чем экономика. Но и он начал тормозить и идти к значениям «как у всех». Впрочем, драйверы роста в сегменте остались. Хотя на существенное улучшение ситуации как минимум до конца года рассчитывать не стоит, считает генеральный директор агентства «Эксперт РА» Павел САМИЕВ.

БДМ: Павел, какая сейчас самая главная беда банковского сектора?

Беда, как обычно, не приходит одна. На банковскую систему с разных сторон одновременно действуют несколько факторов.

Первый — это нестабильность пассивов. Несмотря на то что в последнее время Центробанк вместо отзыва лицензии чаще стал применять такую меру, как санация, и с его стороны слышатся успокоительные воззвания, риск паники вкладчиков всё равно высок — и не только физических, но и, что хуже, юридических лиц, а у них объёмы средств больше.

Второй — сокращение рентабельности практически по всем видам бизнеса, в том числе из-за рисков просрочки и невозврата. Из-за ухудшения качества активов резервы нужно будет досоздавать. С учётом этой дельты по резервам большое количество банков уже операционно убыточны. В убытки тянет и необходимость держать высокие ставки по пассивам, которые, помимо того, что оказались подвержены риску паники, ещё и проявили сильную эластичность по ставке.

Третий — по всем видам бизнеса падают темпы роста. А модели многих банков были построены как раз на росте: можно не обращать внимания на операционную рентабельность текущего периода и на многие прочие факторы, потому что быстрый рост закрывает все проблемы. Но рост прекратился, а расходы при этом никуда не делись. И нужно либо резко сворачивать инфраструктуру, жертвуя уже дальнейшим ростом, либо предпринимать шаги по оптимизации, либо подстёгивать какой-то локальный рост, может, даже в противофазе рынку.

Перспектив улучшить положение по каждому из трёх этих параметров в нынешнем году нет.

БДМ: Несмотря на то что три беды навалились одновременно, банки пока держатся. Есть какая-то критическая точка совокупной концентрации плохих факторов? Что может сдетонировать? Или всё само собой рассосётся?

Всё очень сильно зависит от общеэкономической ситуации. Если не произойдёт каких-то негативных политических событий, то сам по себе рынок не сгенерирует каких-то внутренних факторов, способных очень резко его обвалить. Просто постепенно будет становиться хуже. Лучше до конца года точно не будет.

БДМ: Может ли это, вялотекущее пока, ухудшение разразиться кризисом с его очищающим эффектом?

Думаю, что мощного кризиса не будет. И уточняю: к сожалению. Точнее, кризис в текущих условиях уже не может стать очищающим. Кризисное оздоровление рынка возможно в двух случаях. Либо в случае «пузыря» (после того, как тот лопается, лишний «навес» снимается), либо с уходом недобросовестных игроков общий уровень устойчивости системы становится выше и общая ситуация на рынке — здоровее, хотя кем-то и пришлось пожертвовать.

Сейчас на нашем рынке нет ни «пузыря», ни значимого сегмента недобросовестных игроков. От чего очищаться? Сейчас даже жертва не способна вернуть доверие со стороны граждан и предприятий. Если последует очередной раунд отзыва лицензий, оно только ниже упадёт, ситуация станет ещё менее здоровой. От того что у нас станет меньше банков, даже если уйдут действительно плохие банки, ситуация в экономике не изменится. Эффекта очищения не случится.

БДМ: В качестве одной из бед вы назвали нестабильность пассивной базы. Но в последнее время Центробанк как из рога изобилия высыпает всё новые и новые инструменты ликвидности. Насколько его действия способны сбалансировать пассивную базу? Особенно последнее решение — возможность с сентября долгосрочного кредитования под инвестиционные проекты.

Многообразие инструментов ликвидности, предоставляемых регулятором, это всегда хорошо. Другой вопрос, и это нужно понимать, что нынешняя щедрость Банка России — не от хорошей жизни. Такая высокая, как сейчас, доля в пассивах банков средств ЦБ избыточна. Поэтому, когда начинается очередной разговор об увеличении рефинансирования банков регулятором, я считаю, что это уже перебор. До какого уровня может дойти доля ЦБ в пассивах — до 30%, до 70%? Это нездоровая ситуация. Хотя все понимают, что средства ЦБ — сейчас единственный источник, который стабилен, не подвержен панике. И щедрое предоставление ликвидности — единственный способ успокоить рынок, иначе ситуация была бы совсем печальной: нервозность клиентов банков сейчас даже выше, чем в 2008–2009 годах.

Если мы говорим о предоставлении средств более долгосрочных — это уже не просто поддержание ликвидности, а формирование базы фондирования. Эта задача очень важна для государства, давно говорилось о необходимости создать такой механизм. Но есть сомнения в том, что он должен функционировать на базе ЦБ. Хотя других адекватных вариантов пока действительно не вырисовывается.

БДМ: Вы нарисовали картинку вялотекущего ухудшения ситуации, даже без шансов на оздоровительный кризис. Но у любого процесса существует финал. Каким он будет в данном случае?

Во многих отраслях экономики ситуация сейчас похожая. Банковский рынок развивался какое-то время чуть лучше, чем вся экономика, а сейчас пришёл туда же, где находятся все. В этом есть глобальная справедливость. Банковский сектор не в вакууме находится.

БДМ: Но остались ведь в секторе какие-то драйверы, которые могут помочь и на плаву продержаться, и даже рывок совершить?

В любой отрасли даже в стадии стагнации найдутся представители, которые и в таких условиях умудряются нормально работать и зарабатывать, не только выживать, но и увеличивать свою долю на рынке, расти и развиваться. В этом, безусловно, присутствует и элемент удачи. Но столь же безусловно, что при правильных управленческих решениях и правильной стратегии можно выйти на вполне хорошие показатели по итогам даже нынешнего года. Рост темпами в 2–3 раза выше рынка в этом году означал бы что-то совсем неестественное, явное «что-то не то», а вот вырасти на 20–30% — совершенно нормально.

Действительно, точки роста есть. Одни — из числа сегментов, где не падает рентабельность, в которых можно зарабатывать. Другие — из разряда такого не вполне материального понятия, как построение бизнеса.

Из сегментов роста — торговое финансирование, факторинг. В прошлом году он вырос на 80%. В этом году мы не ожидаем столь большого роста, но плюс 35–40% — вполне реально. В этой нише, конечно, в основном крупные игроки представлены. Но и не только они.

Есть ещё малый бизнес, который имеет высокую степень выживаемости. Несмотря на все действия, просто-таки нацеленные на его сворачивание, которые предпринимались властями, он как-то живёт, требует кредитных ресурсов и комплексного обслуживания. И у региональных банков на фоне реального сворачивания «кредитных фабрик» крупных банков есть шанс вырасти достаточно неплохо. Да в целом, по нашим оценкам, кредитование и обслуживание малого и среднего бизнеса вырастет.

Наконец, ипотека. По нашим расчётам, она должна вырасти существенно, процентов на 25 — и это очень хороший показатель по сравнению с большинством сегментов рынка. Ипотека остаётся привлекательной, она единственный розничный сегмент, где просрочка падает. Это очень здоровый, перспективный сегмент.

БДМ: Но ипотека требует «длинных» денег, которых у банков нет. Не у всех же есть возможность пользоваться ресурсами АИЖК. Секьюритизация тоже слабо развита.

Необходимость «длинных» ресурсов для ипотеки — это миф. Во многих странах ипотека фондируется депозитами, которые, как и у нас, представляют собой в основном годичные деньги. У многих зарубежных банков структура пассивов короче, чем ипотечный портфель. И это нормально, если нет паники пассивной базы, её волатильности. Стабильные «короткие» управляемые пассивы, не подверженные панике, — хорошее фондирование для портфеля любой срочности. У нас вопрос не только и не столько в краткосрочности пассивов, сколько в их нестабильности.

БДМ: Вы назвали ещё точки роста, не являющиеся формальными сегментами рынка. Что имели в виду?

Например, дистанционное банковское обслуживание, интернет-банкинг. Это не сегмент как таковой, но действительно даёт очень серьёзную добавленную стоимость. Всего за три года набор функций и услуг, которые клиент может получить через Интернет, у нас вырос в 2 раза. Огромный прогресс. Причём у нас системы интернет-банков, телебанков отнюдь не доморощенные, а примерно такие же, как на Западе, а в чём-то даже более продвинутые. И я думаю, что грамотные банки именно в этой сфере обслуживания будут выстраивать процессы: клиенты начали ценить ДБО. И передел рынка возможен, в том числе за счёт развития этой сферы.

Или возьмём, к примеру, розничные банки в сфере кредитования. Казалось, что все банки-монолайнеры развивались совершенно одинаково — практически одинаковая клиентская база, быстрый рост выдачи почти всем, большой рост филиалов, точек продаж и т.д. А потом, по результатам деятельности за последние два года, выяснилось, что они очень даже разные: и по качеству активов, и по объёму просрочки, и по уровню расходов к объёму выдачи. Как следствие — разная рентабельность. Оказывается, изначально были заложены разные параметры риск-менеджмента. Хотя, казалось бы, скоринг — он у всех скоринг, но вот у кого-то он оказался «более скоринговым».

Ещё прогресс, который нельзя не отметить, — синергия, которая пошла между банками и страховыми компаниями. Банковское страхование перешло в новую стадию. Некоторые крупные банки умудрились продать много полисов страхования жизни, причём даже не связанных с кредитом: доля некредитного страхования жизни выросла за год с 4 до 16%, что очень много. Это сегмент, который, может быть, приносит и не очень большую маржу, но обуславливает другую структуру, другой принцип работы банков. В выигрыше оказались те, кто обучил не просто кредитных офицеров, которые, извините, «впаривают» страховку вместе с кредитом, а кредитных консультантов.

Если обобщать — мы видим много банков, которые и в условиях стагнации умудряются менять структуру своей работы, структуру бизнеса, улучшать свою рентабельность. При этом есть точки роста из числа сегментов, где рынок вырастет на 30–40%. Жить можно, в общем.

БДМ: Несмотря на отдельные возможности роста, в общем и целом это всё-таки жизнь в условиях летаргии. Сколько так можно жить?

Это зависит от всей экономики. В сложившейся ситуации невозможно вывести банковский сектор в особые передовики. А если пытаться его растормошить какими-то специальными искусственными мерами, он резко начнёт надувать «пузырь». Банковская система должна соответствовать экономике.

БДМ: А можно её простимулировать через банки?

В нормальной ситуации банковский рынок действительно должен играть ключевую роль в стимулировании экономического роста — через кредитование, через ставки. Но в условиях нынешней стагнации проблемы экономики связаны не с тем, что не хватает стимула для раскручивания. Проблема в том, что нет проектов, никто не хочет брать на себя риски новых вложений. Если инвестиции и осуществляются, то это исключительно государственные инвестиции. В такой ситуации кредитованием ничего не раскрутить. Инвестиционный климат — не только для иностранцев, а в первую очередь для своих инвесторов — таков, что генерируемые деньги не вкладываются внутри страны, а выводятся.

Если бы не было столь мощного оттока капитала, как индикатора настроений потенциальных инвесторов, тогда действительно нужно было бы стимулировать расширение кредитования, которое разгоняло бы рост экономики. А в ситуации усиливающегося оттока капитала, ожидания увеличения налогов (что ещё сильнее навредит инвестиционному климату), попытка раскручивания экономики через банковский сектор — это работа на дальнейший отток капитала. Простая истина: в периоды большого оттока капитала грамотнее как раз притормозить банковское кредитование, чтобы оно его не увеличивало.

Надо предпринимать меры, чтобы отток прекратился. А вот когда экономика начнёт абсорбировать деньги и начнётся чистый приток, тогда действительно будет очень правильно раскручивать кредитование — оно даст эффект стимулирования как инвестиций, так и развития. И никак не наоборот.

Сказанное не означает, будто нужно оставить всё как есть. Нужно экономикой заняться.

Беседовала Марина ТАЛЬСКАЯ