Время конкретных дел A− A= A+

Традиционные весенние беседы БДМ с Александром МУРЫЧЕВЫМ, председателем Совета Ассоциации региональных банков России и вице-президентом РСПП, всегда выходят за границы собственно банковских проблем. А сегодня — тем более, потому что в кризисной ситуации как никогда ясной стала взаимная зависимость между банками и их клиентами.

БДМ: Александр Васильевич, год назад мы с вами говорили о том, что нам предстоят нелёгкие времена, — тогда только что прошла первая волна санкций. Но оказалось, что это только начало, и непростой год закончился серьёзными финансовыми потрясениями. И уже почти полгода мы живём, как это принято говорить, в новой реальности. Как вы оцениваете настроение бизнес-сообщества в этих условиях?

Было бы, по меньшей мере, странным оценивать это настроение как радужное. Однако и паника, которая разразилась было в конце прошлого года, довольно быстро захлебнулась. Можно спорить о том, не запоздал ли регулятор со своими чрезвычайными мерами, а правительство — с антикризисным пакетом, но и то и другое помогло погасить ажиотаж, это надо признать. Точно так же не оправдываются и катастрофические прогнозы тех, кто предрекал и падение нефтяных цен чуть не до $20 за баррель, и сам доллар по 100 рублей, и прочие беды.

Я бы сказал, что экономика понемногу адаптируется к этой самой новой реальности — с разной степенью проблем и потерь. Однако ситуация прогнозируемая и, что самое главное, — управляемая. Говорить о принципиальных переменах, конечно, рано, но определённый сдвиг есть. Рубль укрепился на треть (и это, кстати, не всех радует), подросли фондовые индексы, да и цены на нефть остаются в пределах допустимых величин.

БДМ: А как же дефицит бюджета — всё-таки 812 миллиардов. Хватит ли запасов в государственной кубышке до лучших времён?

Резервных фондов правительству хватит как минимум до лета 2017 года, но ведь бизнес не станет сидеть сложа руки и ждать, пока ему дадут денег. Тут даже не в одних только деньгах суть. Из 27 банков, определённых регулятором в качестве тех, на помощь кому пойдёт триллион рублей, воспользовались этой помощью, если не ошибаюсь, всего шесть. Остальные в очередь «за пособием» не выстраиваются. Во-первых, потому, что деньги эти дорогие, но главное — условия их предоставления достаточно жёсткие. Скажем, каждый месяц кредитный портфель реальному бизнесу должен вырасти на процент. То есть надо за год нарастить его на 12% — и это при замороженном фонде оплаты труда. К тому же и сам бизнес не торопится за кредитами, хотя деньги ему очень нужны: пока, главным образом, оборотные средства. О вложениях в основные фонды, судя по всему, сейчас никто и не думает.

БДМ: Выходит, мы опять скатываемся к «нулевой отметке»? Или даже попадаем в отрицательную зону?

В целом — да, спад продолжается. Во всяком случае, первые два месяца года показали сокращение и экспорта — на 31,4%, и импорта — на 40,8%. Загрузка производственных мощностей балансирует на уровне 60%, а инвестиции упали на 16%. Не лучше картина и в промышленном производстве — впервые за последний год с четвертью мы наблюдаем квартальный спад. Да, минус 0,4%, казалось бы, цифра не устрашающая, а в годовом выражении промышленный спад даже замедлился, но ситуация всё равно тревожная.

БДМ: Тут же заколдованный круг: падает производство — падают доходы людей, а значит, и потребительский спрос. А если нет спроса, как же расти экономике?

Думаю, в данном случае арифметика годится только для констатации факта, а для выхода из рецессии нужны уже иные подходы. Другое дело, что не стоит ждать мгновенных и ошеломительных результатов. Некоторые горячие головы требуют, чтобы российский производитель прямо сейчас начал заваливать прилавки деликатесными сырами или той же мраморной говядиной. А о том, что эту говядину ещё надо вырастить и выкормить, как-то не задумываются. В конце концов, речь не о деликатесах, без которых можно некоторое время пережить. Скептики предрекали нам пустые прилавки — но, как видим, они по-прежнему полны, хотя цены и подросли, порой заметно и не всегда оправданно. Тем не менее задача развития производства продуктов остаётся актуальной. И поэтому важен не только сам факт, что государство выделило сельскому хозяйству деньги, но и чтобы деньги эти дошли вовремя до производителя.

БДМ: А условия, на которых будут предоставлять кредиты? Ведь если ключевая ставка 14%, во сколько же тогда обойдётся заёмщику кредит? Он же станет заведомо невозвратным…

Ну, во-первых, все мы ждём, что Банк России в самом скором времени (обещали к концу апреля) всё же снизит ставку на 1–2%, и это может стать очень хорошей новостью. Если деньги станут более доступными для бизнеса, у него появится какая-то возможность для манёвра. Однако здесь я обратил бы внимание даже не на локальный факт, а на изменение — на мой взгляд, принципиальное — позиции регулятора, который стал задумываться, помимо стабильности банковской системы, ещё и о её роли для реальной экономики. Причём не только финансовых гигантов, но и тех, что меньше по масштабу. Отвечая на вопросы участников традиционной встречи в Бору в феврале этого года, Эльвира НАБИУЛЛИНА признала то, что и малые, и средние, в том числе региональные банки, умеют работать с малым и средним бизнесом, и даже просрочка у них часто меньше, чем у крупных банков. И обещала, что Банк России подумает, как облегчить доступ таких банков к ресурсам. И это, согласитесь, совершенно новая ситуация, поскольку на моей памяти ЦБ никогда прежде не задумывался о том, что там происходит с малыми предприятиями. А вот сейчас при Банке России создана даже специальная рабочая группа по поддержке малого и среднего предпринимательства.

Кстати, на одном из её заседаний рассматривалось предложение Сбербанка о том, чтобы ЦБ принимал в залог кредитные портфели малого бизнеса и индивидуальных предпринимателей. Вопрос пока не решён, но сама его постановка о многом говорит.

И другую проблему удалось сдвинуть (совместными усилиями РСПП и банковских ассоциаций): из обещанного на поддержку банковской системы триллиона рублей 170 миллиардов зарезервировано для региональных банков. А именно эти банки наиболее активно и успешно работают с сегментом малого и среднего бизнеса.

БДМ: То есть в какой-то момент регулятор наш оказался на развилке: ограничиться привычными, жёсткими монетарными методами — или обратить всё-таки свой взор на реальный сектор, задыхающийся в безденежье?

Здесь, на мой взгляд, главное в том, что Центробанку удалось наконец совместить эти задачи, так сказать, «в одном флаконе». Когда надо было остановить валютную панику, использовали шоковую меру, резко повысив ключевую ставку. Шок и есть шок — рынок действительно замер на время. Но безудержное падение рубля удалось остановить. Более того, как мы видим, он даже укрепляется… И вопреки пессимистическим прогнозам ряда экспертов мы в РСПП были убеждены в том, что ставку будут снижать — как только это станет возможным. Так и получилось. Поэтому ещё раз повторю: как бы ни ругали сейчас ЦБ, но в его действиях явно просматривается корректировка курса, и реальная экономика перестала быть для него «сторонним делом». И ещё один момент: в деловом сообществе понимают, что ключевую ставку непременно будут снижать (вопрос в темпах этого снижения). Однако эту ситуацию уже можно назвать предсказуемой, чего в первую очередь и ждёт бизнес от властей. Ведь когда понимаешь, в какую сторону развиваются события, можно строить планы, предусматривать риски и браться за какие-то проекты.

БДМ: Знаете, Александр Васильевич, с прошлого декабря мне довелось услышать столько предсказаний на тему неизбежного и глубокого падения нашей экономики, что даже мой природный оптимизм дал слабину. А тут вы рассказываете о вполне конкретных переменах, причём явно в позитивном ключе. Боюсь верить…

Так беда в том, что мастеров делать прогнозы — множество, и у нас, и за рубежом. Один сулит нефть по $20 за баррель, а другой — по $150, кто-то предрекает падение ВВП России чуть ли не 10%, кто-то сулит опустевшие прилавки — мы же с вами всё это читали ещё зимой… Вот только никто из этих «синоптиков» не готов взять на себя ответственность за достоверность своего прогноза. И почти никто из них не предлагает конкретных путей выхода из кризиса. Между тем они есть — в том числе и в опыте некоторых российских регионов: Татарстана, Белгородской, Калужской, других областей.

Вернусь снова к тому, о чём говорил в самом начале нашей беседы: никакие меры по укреплению экономики не дают немедленного эффекта. Этого просто не может быть по определению — у нас большая страна, огромная территория, неравные по возможностям регионы, наконец, множество накопившихся за десятилетия проблем. Ну невозможно все их решить разом!

БДМ: С другой стороны, есть проблемы, о которых только мы с вами в наших ежегодных беседах говорим уже не меньше 10 лет — а воз и ныне там. Как с этим быть? Ну хорошо, на деньги государство не скупится, но ведь этого мало?

Скажу вам больше: вот как раз о деньгах говорили недавно на заседании антикризисной группы РСПП, в котором участвовали и члены правительства, и бизнесмены. И разговор повернулся в совершенно неожиданном ракурсе. «Да не надо нам денег! — сказал один из присутствовавших предпринимателей. — Деньги мы заработаем сами. Вы нам условия создайте!»

О каких условиях речь? Да всё о тех же: о прозрачности, предсказуемости, о том, чтобы хотя бы на кризисное время обойтись без арендных, налоговых и квазиналоговых «новаций». О том, чтобы подключение газа или электроэнергии не превращалось в наглое ограбление и т.д. Обо всех этих «барьерах» на пути развития бизнеса говорено уже сотни раз.

БДМ: Так вроде бы в пакете антикризисных мер предусмотрены налоговые каникулы — хотя бы для начинающих малых предпринимателей (и на том спасибо), но пока и они отнесены то ли на конец лета, то ли вообще на конец года.

Так в том-то и дело. Может быть, правительственный пакет антикризисных мер далёк от совершенства — готовили-то его спешно и, насколько я знаю, постоянно дорабатывают. Но одно дело — написанное на бумаге, и совсем другое — реализованное на практике. И тут, уже на исполнительском уровне, идёт пробуксовка, связанная с непроработанностью механизма предоставления государственных ресурсов для поддержки экономики. Ресурсов-то выделяется немало, но вот воспользоваться ими могут совсем немногие.

А что такое каждый день этого торможения? Это — реальные потери, убытки предприятий, сокращение сотрудников и невыплата зарплаты, наконец, банкротства. Следовательно, падение уровня жизни и потребительского спроса. Такова цена бумаги, «положенной под сукно».

БДМ: Если я правильно понимаю, то в задачи и РСПП, и Ассоциации «Россия», которые принято называть лоббистскими организациями, входит как раз то, чтобы тормошить чиновников, активизировать их работу?

В том числе и это, конечно. Мы — как мост между властями и реальным бизнесом, мы способны (и обязаны) доносить до власти и точку зрения предпринимателей, банкиров, и суть их проблем, и их претензии к чиновникам, и их предложения, основанные на практике работы. Но ведь подобных общественных организаций немало, только часто действуют они вразнобой. Есть конкретные примеры того, как можно вместе добиться решения важных вопросов. Скажем, банковская комиссия РСПП вместе с Ассоциацией региональных банков России и Ассоциацией российских банков синхронно подготовили предложения по критериям отбора региональных банков для предоставления им помощи государства.

Вот и надо нам всем объединять усилия, активизировать общественный контроль — не для того, чтобы «покричать» с трибуны, а для того, чтобы помочь тем представителям власти, которые готовы к переменам. И заставить тех, кто не готов или не хочет. Это и называется гражданским обществом, и мы видим, как оно складывается в России — может быть, нелегко, неровно, но складывается.

Это очень конкретная работа, но только она и способна сдвинуть с места весь ворох накопившихся проблем. Такое сейчас время — время конкретных дел.

Беседовала Людмила КОВАЛЕНКО